Птичья песня
Шрифт:
Я быстро запыхалась – не так часто мне приходилось переходить на бег. Если подумать, то последние годы моим единственным спортом были прогулки вокруг утиного прудика. Дома мельчали, а расстояние между ними росло. Я оказалась на окраине города, больше напоминавшей деревню. Встав на обочину, чтобы не мешать повозкам, я сжала обеими руками амулет. Он меня сюда переместил, он должен как-то вернуть обратно! Я вспоминала лёгкое головокружение во время переходов и как металл ненадолго становился тёплым. Я трясла холодный амулет и шептала «Давай, давай же!» Прекрасное заклинание, Екатерина, но тут нужно что-то посерьёзнее.
Внезапно
– Воровка! Как ты смеешь! Десять лет я его искал, а ты нагло используешь его прямо у меня под носом?!
Он попытался схватить меня, но я сумела увернуться и бросилась к пролеску за домами. Старик догнал меня, схватил за плащ, и я упала. Быстро перевернувшись на спину, я успела заметить, что со стороны города приближается колдун из зеркала с другом. Им-то что нужно?! Колдун в полоску потянулся к моей шее, я отпихнула его и попыталась встать, но он наступил на мой плащ, из которого я теперь не могла выпутаться. Он схватил меня за волосы, и я решила, что мне конец.
– Стой!
Старый колдун обернулся, не отпуская моих волос. От боли текли слёзы, перед глазами всё размылось. Зеркальный колдун подошёл, а его друг остался стоять на дороге, где уже собралась любопытствующая публика. Старик наконец-то отпустил меня.
– Отдай амулет, – обратился ко мне зеркальный колдун.
Вот теперь точно конец! Что я без него буду делать? Но выбора не было. Я сняла амулет и, как ни странно, почувствовала себя свободнее, что, конечно, мало соответствовало действительности. Мне даже не пришло в голову встать с земли. Я просто протянула тяжёлое украшение зеркальному колдуну. Его опередил старик: с победным вскриком он выхватил у меня амулет, и, спрятав его во внутренний карман плаща, кинул зеркальному колдуну:
– Следи за ней.
– Сам лучше следи за своими вещами, – резко ответил тот.
Чёрно-красный старик ушёл в никуда, оставив за собой серебристый мерцающий след, который мгновенно погас. На меня обрушился гул голосов, говорящих на неизвестном мне языке. Я понимала его, лишь пока амулет был рядом. Оставался последний шанс, что я объяснюсь жестами, а колдун по доброте душевной поможет без оплаты или хотя бы закинет меня назад в мой мир.
– Вставай, – произнёс колдун по-русски.
Я уставилась на него и заморгала. Он ждал. Ну да, ведь он разговаривал с нервным. За тринадцать лет можно выучить язык, и даже не один. Я нехотя поднялась на ноги. Одежда перепачкалась в дорожной пыли и грязи, а волосы торчали во все стороны. Больше всего хотелось лечь обратно и чтобы меня никто не трогал. Колдун знаком показал, чтобы я шла за ним, и направился обратно к городу.
По пути его друг постоянно оглядывался с таким заботливым выражением лица, что мне хотелось плакать. Просто отправь меня домой! Зеркальный колдун не оборачивался, как будто его вообще не беспокоило, иду я или нет. А ведь он прав, без амулета я точно никуда не денусь.
Они о чём-то беседовали так, словно и не расставались на тринадцать лет. Второй колдун хохотнул, снова с беспокойством глянул на меня и что-то спросил у своего друга. Тот равнодушно пожал плечами.
Меня мутило от страха, и я ссутулилась.
К моему облегчению, меня не завели в мрачный особняк с сырыми подвалами и ржавыми решётками. Мы вернулись к тому же трактиру. На этот раз второй колдун шепнул что-то хозяину заведения, и тот отвёл нас в скромный кабинет на втором этаже. Окно выходило во внутренний дворик. На ветке дерева, увитого плющом, сидела сизая горлица и ухала. У меня разболелась голова. Второй колдун постучал по мутному стеклу, птица взмахнула крыльями и тяжело спикировала вниз. Не дожидаясь приглашения, я опустилась на один из мягких стульев, расставленных у круглого стола. «Где твои манеры, Екатерина?» Отстань, тётушка, Екатерина вляпалась во что-то непередаваемо ужасное, и её не держат ноги. Разом навалилась вся скопившаяся усталость. Как будто я пошла на кухню за чаем в другой жизни.
Официантка принесла три кружки с дымящимся напитком и миску с круглыми булочками, похожими на диванные подушки. В центре каждой, в углублении лежал или орешек, или изюм, или зелень. В другой ситуации я бы обязательно попробовала парочку, но сейчас было не до мыслей о еде.
Снять бы грязный плащ, но не хотелось остаться в одной майке. Робин устроился на подоконнике, а зеркальный колдун сел рядом со мной и взял за запястье. Его кожа была сухой и холодной, да и от него самого пахло так же – холодной сухой пылью. Быть может, так пахнут зеркала? Я попыталась освободить руку, но он не отпустил.
– Без амулета ты не понимаешь местный язык. Пока я держу твою руку, я могу сделать так, чтобы ты понимала нас обоих и сама могла говорить.
Я посмотрела на второго колдуна, который казался заслуживающим большего доверия. Он спросил:
– Ты сейчас понимаешь, что я говорю?
Я выдавила из себя:
– Да.
– Рассказывай, зачем ты за мной шла, – сказал Джей.
Я не знала, с чего начать. Может быть, с «отпустите меня домой»?
– Она не знает, как начать. Надо ей помочь, – нарушил тишину Робин.
Джей повернулся к другу:
– Говоришь, у тебя новая работа?
– Да, и я умею спрашивать так, чтобы люди отвечали.
Мне почудились застенки с пыточными инструментами, и я сглотнула, чтобы убрать комок, подступивший к горлу. Вот тебе и хороший полицейский.
– Меня зовут Робин, – мягко заговорил он, – а моего друга – Джей. Джей только что вернулся домой из заточения в зеркале, и многие будут его возвращению не рады. А тут ты. Вот нам и интересно, кто тебя послал. Для начала скажи, как тебя зовут?
– Е… е… Катерина, – запинаясь, не очень-то по-геройски пробормотала я.
Робин почему-то присвистнул.
– У них так можно, – сказал Джей и наконец соизволил заговорить со мной: – Здесь приняты короткие имена, два-три слога. Если человек родился в простой семье – будет носить односложное имя, если в семье с побогаче – то в два слога. Можно заслужить дополнительный слог, если упорно трудиться или совершить что-то выдающееся. Четыре слога – это исключение…
Колдун вдруг замолчал, как будто выдохся. Свободной рукой он взял кружку с напитком и осторожно пригубил её. Поморщился. Робин с сочувствием посмотрел на него: