Пульс за сто
Шрифт:
– Они ехали на дачу. Вместе с отцом и другими. Маленький автобус от института. Их сбил КамАЗ, выехавший на встречку. Погибли только двое. Мои родители. Они сидели в первом ряду. Погибли не сразу. Мама – на третий день, отец – на седьмой.
– Боже…
Карпов допил из сухой чашки несуществующий чай.
– Дачу я продал. Слишком много воспоминаний. Квартиру тоже хотел поменять. Но решил, что это уже будет предательство. До сих пор там живу.
Повисла пауза. Геннадий Иванович и так сказал больше, чем хотел.
«Сейчас
Но Кристина сказала совсем другое.
– Знаете, у меня есть для вас профессиональный совет.
– Профессиональный?
– Да. По образованию я филолог. Это вас удивляет?
– Нет. Сейчас мало кто работает по профессии.
– Так вот, совет. Вам нужно писать о людях.
– То есть?
– Пишите о тех, кто вам небезразличен. Это может быть близкий или совсем далекий человек, но тот, без кого вам трудно представить свою жизнь.
Карпов растерялся.
– А… почему?
– Мужской вопрос. Даю вам на него женский ответ: потому что мне так кажется.
Глава восьмая
4 июня
10.32
Накануне вечером Карпов не садился за компьютер, хотя точно решил писать дальше. Пренебрежительная рецензия Лучинского на первый рассказ в конечном итоге только раззадорила его. Когда схлынула обида, а потом унялся очередной приступ самоуничижения и неуверенности в себе, на первый план вышло задетое самолюбие. Он все же напишет рассказ, который понравится кроме него еще хотя бы одному человеку. Впрочем, одному человеку понравилась и «Пирамида».
«Не преувеличивай. Понравился не рассказ – герой», – напомнил себе Карпов.
Вчерашние слова Кристины обнадежили и озадачили его одновременно. Что значит: «Пишите о людях, которые вам небезразличны»? Созданные им персонажи по определению не безразличны автору. Писать о близких? Это уже мемуары. К тому же одних близких у Геннадия Ивановича не стало уже давно, а другие как-то не завелись.
И потом, никуда не деться от условий игры. Кого из тех, без кого он не может представить свою жизнь, отправить в Турцию? Обожаемого им Булгакова? Бред какой-то…
Утро, вопреки пословице, не стало мудренее вечера. Включенный компьютер ничего не изменил. Не было героя, не было истории, не было ничего.
За дверью послышался грохот, а сразу за ним – крик Лучинского. Карпов выскочил из-за стола.
Павел Борисович сидел на полу под лестницей, держась за левую руку. Лицо его перекосила страдальческая гримаса.
– Что случилось?!
– Что случилось? А вы не видите? Я упал с лестницы и, кажется, сломал руку.
– Господи…
В гостиную вбежала Кристина. Оценив обстановку, она склонилась над пострадавшим.
– Дайте, я посмотрю.
– Вы что, еще и врач? Оставьте меня в покое!
Критик попытался отвернуться и тут же вскрикнул от боли.
– Как
– Понятия не имею. Сто раз ходил по этой лестнице взад-вперед, а тут оступился. Нога подвернулась.
– Пить меньше надо, – заметила Кристина. – И ничего не подвернется.
– А это не ваше дело! – огрызнулся критик. – Помогите мне встать, – попросил он Карпова. – Слава богу, левая. И слава богу, я не левша.
– Но как же… – подхватывая Лучинского под здоровое плечо, Геннадий Иванович сообразил, какие последствия может иметь это падение. – Если придется ехать в больницу…
– Не придется, – перебила Кристина. – Врач приедет сюда.
11.02
«Скорая» прибыла на удивление быстро. Видимо, подстанция находилась неподалеку.
– Сильный вывих, – успокоил врач, осмотрев поврежденную конечность. – Когда падали – инстинктивно выставили руку вперед. Вот кисть и подвернулась.
– Вы уверены, что это не перелом? – спросил Карпов.
– Однозначный ответ может дать только снимок, но я пока не вижу в нем необходимости. Сделаем обездвиживающую повязку. Несколько дней покоя – и все должно пройти.
Когда процедура завершилась, Лучинский попробовал подняться с дивана. Внезапно в углу гостиной на полную громкость включился телевизор. Все повернулись к нему.
– Извините, я, кажется, сел на пульт. – Павел Борисович достал из-под себя «лентяйку» и выключил телевизор. – Спасибо, доктор. Можно узнать вашу фамилию? Хотелось бы встретиться с вами в иных обстоятельствах. Я умею быть благодарным по отношению к тем, кто мне помогает.
«Даже здесь не удержался, чтобы не подчеркнуть свою значимость», – с досадой подумал Карпов.
– Мальцев Роман Иванович, – ответил врач. – Насчет благодарности не беспокойтесь. Это мой долг.
– И мой тоже, – заметил Лучинский. – А в должниках я хожу недолго.
В сопровождении Кристины медик покинул дом.
Павел Борисович заметно повеселел. Он подмигнул Карпову:
– Нет худа без добра. Кажется, в результате этого инцидента между нами вновь восстановился мир. Прекратим играть в молчанку?
Геннадий Иванович не стал возражать. Критик, конечно, невыносим, но сейчас они – товарищи по несчастью.
– Вы уже что-нибудь написали? – спросил он.
– Пока нет. Всегда долго раскачиваюсь. Даже если меня ничто не отвлекает, могу часами ходить вокруг компьютера. А если еще учесть, какая прекрасная коллекция напитков в этом доме. – Лучинский посмотрел на Карпова: – Вы тоже считаете, что я много пью?
– Это не мое дело, – уклонился от ответа Геннадий Иванович.
– Да уж, откровенность – не в числе ваших приоритетов, – усмехнулся Лучинский. – Но на этом пункте мы с вами уже дважды сцепились, так что сменим тему. Не хотите проветриться?