Пушка 'Братство'
Шрифт:
– - Слишком уж много чести,-- ворчит Гифес.
– - Как ни верти, это всего лишь несчастный отец,-- тихо замечает привратник с Вогезской площади.
– - Чего еще?
– - орет Шиньон.-- Это все же Виктор Гюго, мало вам, что ли!
Пока в самом большем котле, какой только удалось отыскать в кабачке, варится картошка, каждый старается осознать, что сильнее всего поразило его в этот день.
– - Фарон привел своих моряков и приказал им сорвать красное знамя с Колонны. И как только наши успели водрузить его обратно?!
– - Забредешь в закоулки потемнее, a там полицейских
– - Ой, теперь все понятно!
– - орет Бастико.-- Вот, значит, почему y меня кепи сперли. Полицейский постарался.
Пехотинцы 120-го полка со смехом вспоминают отдельные фразыиз воззвания Тьерa, которое по его приказу расклеили ньrаче ночью, a они его собственноручно срывали:
"...Пусть добрые граждане отмежевываются от дурных, пусть помогают силам порядка...*
"...Виновные предстанут перед судом!"
"...Необходимо любой ценой немедленно восстановить нерушимый порядок..."
Солдаты нарочно подчеркивают южный акцент и принимают напыщенные позы.
"...Правительство Республики хочет покончить с глятежным комитетом, члены которого -- люди, почти все неизвестные .населению столицы,-- являются сторонниками коммунистической доктрины, они отдадут Париж на поток и разграбление!*
A другую прокламацию, вызывающую еще более неистовый хохот, генерал д'Орель де Паладин поторопился отпечатать нынче утром -- пожалуй, слишком поторопился: "Монмартрский холм взят и занят нашими войсками, равно как Бютт-Шомон и Бельвиль. Пушки... находятся в руках правительства..."
От огромного котла поднимается приятный aромат, щекочущий нутро,-- это мясник с улицы Платр кинул в варево здоровенный кусок сала. Над камином висит в рамочке старая литография Домье, появившаяся в "Шарнвари": Франция -- Прометей, и Орел -- Коршун. Пятна сажи придают ей особую выразительность. Присев на край барабана, Ранвье ведет разговор с Эдом, другом Бланки. Глядишь на этот высокий лоб, кроткие глаза, на эту недлинную, аккуратно подстриженную бородку, на эти огромные, неестественно пышные усы, и никогда не скажешь, что перед тобой профессиональный заговорщик, один из организаторов нападения на казармы Ла-Виллета. Всего два часа назад, даже, пожалуй, wеньше, он с горсткой людей ходил штурмом на казармы Наполеона... Извечный Смертник и Бледный делятся невеселыми мыслями о побледствиях шонмартрских расстрелов. Заметив меня, Габриэль Ранвье спрашивает:
– - Предка поблизости нет?
– - Нет. По-моему, он с Флурансом. Koe-кто из стрелков, желая убить время, режется в карты.
Звон и грохот в мгновение ока очищают зал кабачка на улице Тампль. Это прикатила из Бельвиля наша пушка "Братство", y нее великолепная упряжка, зарядный ящик. Тащат ee шестериком рослые битюги. На месте переднего ездового в роли главного пушкаря -- Марта. O6лепив пушку со всех сторон -на стволе, на зарядном ящике, цепляясь за все, за что можно уцепиться,-висит прислуга: Пружинный Чуб, Торопыга, Киска, Адель, Филибер, Зоэ, Ортанс Бальфис -- дочка мясника!
– - Барден
Восседая на коне -- бретонском битюге,-- Марта обводит рукой свои кортеж и ноказывает мне язык.
– - Марш с пушкиl -- командует она.-- Выдвинуть пушку "Братство" на огневую позицию!
Она поднимается в седле и объявляет федератам и любопытствующим, столпившимся вокруг:
– - Сейчас попробуем нашу рыластую на Ратуше! Гифес хлопает Марту по плечу:
– - К столу, дети Коммуны...
Огромнейший котел слишком мал для того, чтобы насытить все эти бурчащие с голодухи животы, но распределение пищи происходит совсем не так, как обычно в предместье.
– - Хватит, хватит...
– - Мне что-то сегодня есть неохота.
– - Лучше дайте лишнюю картофелину вон тому сопляку.
Марта ничего не желает слушать, велит распрячь лошадей, повернуть пушку. И вот наше орудие наведено на Ратушу.
– - A... a... она не взорвется?
– - спрашивает Марта y Гифеса, обеими руками, точно куклу, прижимая к груди первый снаряд.
– - Не думаю,-- неуверенно отвечает типографщик.
– - Hy и ладно! A что будет, если окажется, что бомба слишком мала?
– - Может не долететь до Ратуши, и все тут. Федераты и зевакн только улыбаются, наблюдая за детворой, готовящей свое орудие к первому выстрелу.
– - B конце концов, такая же пушка, как другие, a нам бог знает чего о ней наговорили,-- бормочет кое-кто. ° Ночь наполнена радостью, каждый ощущает сладостный трепет веры, которую дает сила; улица Тампль ворчит и потягивается гибко и мягко, как могучий тигр, когда он, весь подобравшись, не отводит глаз от добычи. Пушка "Братство" только часть, ясерло длинного, очень длинного орудия, которое тянется до самоro Бельвиля, до Бютт-Шомона, и ee бронзовый ствол -- улица, a душа ee -- народ.
– - B самую середину цельтесь!
– - вопит Марта.-- Туда, между воротами, где часы!
Пружинный Чуб, забив заряд, откладывает в сторону прибойник. Марта вставляет снаряд, он скользит сам по себе, увлекаемый собственным весом, a в стволе что-то свистит.
– - A ну, ребятишки, не валяйте дурака!
– - кричит Ранвье.
Люди, стоящие на баррикаде, вскрикивают: красное знамя взвивается над штаб-квартирой власти.
– - Опоздали...-- бормочет Марта и прижимается лбом к стволу пушки.
x x x
– - Завтра будет ведро,-- заявил Желторотый, изучая с балкона Ратуши iмрижское небо.
– - Ты это из-за знамени говоришь?
– - Да нет. Я-то без заковык говорю.
B коридорax, на лестницах приходится перешагивать через сморенных сном в разных позах федератов. Te, кто вдесь не в первый раз, в один голос твердят:
– - Напоминает тридцать первое октября...
– - H-да, но это тебе не тридцать первое!
"Вожаки" сходились со всех четырех сторон Парижа, "великие люди" квартала, которые даже не знают друг друга, они наспех знакомятся, потом рассказывают, "как это все произошло" в их "краю". Например, некий гражданин по фамилии Аллеман* проснулся от кошмара: он увидел во сне, что Тьер режет патриотов.