Пусть умрет

Григ Юрий

Публика, похоже, начала «въезжать», что это и есть тот самый сюрприз, о котором трепались уже несколько дней. Гладиаторы промаршировали и остановились в центре арены. На мгновение воцарилась тишина, как перед началом спектакля.

— Morituri te salutant [9] , – вскинув головы в сторону Пронькина, воскликнули гладиаторы.

— Ты научил? – спросил Пронькин.

— Я, – скромно потупив взор, ответил Матвей Петрович.

— У которого мой меч?

9

Идущие

на смерть привествуют тебя

— У того, что справа...

На ряд ниже какой-то толстяк громко воскликнул:

— Это же надо – какая выдумка!

— Очень оригинально, – важно поддержал его другой – худой и бородатый. – Но вот в одна тысяча, э-э… забыл каком году, ну, неважно. Был я в Риме на фестивале... и итальяшки показывали такой же театр в Колизее.

— А я такого что-то не припомню, – возразил ему толстый.

— Фуфло всё это... – со знанием дела перебил их третий с массивной золотой цепью на бычьей шее.

Он ухватил за шиворот пробегавшего по проходу официанта, сгреб с подноса две заледеневшие стопки, опрокинул одну за другой в свою разверстую пасть и, рыгнув, закончил:

— И боксеры – тоже фуфло!

Пронькин поморщился.

— Смотри, Матвей, – сказал он, понизив голос, – каких говнюков ты сюда наприглашал. Это что за обезьяна?

— Понятия не имею, Марлен. Естественно, я его не приглашал. Наверняка прицепился к кому-то.

— Пускаешь черт знает кого! – проворчал Пронькин и переключил внимание на двух особ женского пола.

— Я от таких мужиков прям балдею, Вик, – гудела в ухо своей подруге одна из них, нимфоманка неопределенного возраста. – Слушай, а ты видела, как этот... Ну, боксер, в синих трусах... Ты видела, видела?

— Что видела-видела?

— Когда он тому, другому, врезал, я видела, как брызнула кровь! Реально! Буквально струей. Из носа что ли? Обалдеть, Вик!..

— Ты все-таки садистка, Инн.

— Наверно, Вик. Я когда вижу кровь – я просто тащусь... Ну, как водки стакан замахнуть...

— Ты лучше смотри, смотри, Иннуль, где ты такое еще увидишь.

— Реально, Викуль, мой никогда до такого не додумается. Ну, в крайнем случае – фейерверк. Знаешь как обрыдло! Или на яхте своей этой, долбаной, пьянствует. А меня даже в машине, и то укачивает. Зато он со своими козлами, дружками надирается до фиолетового состояния – вот и все сюрпризы!

Между тем по рядам опять засуетились букмекеры.

Внизу, на арене, гладиаторы, выхватив из ножен мечи и подняв к груди щиты, начали сходиться. Их плащи шелковыми клубами стекли с плеч. Цепочки следов двойной спиралью отпечатались на пока еще не затоптанном песке. Мечи на мгновение вспыхнули в свете прожекторов и полетели навстречу друг другу.

«Клинг-клинг», – вскрикнули они.

«Вдух-вдух», – глухо ответили щиты.

— У них что, сабли тупые? – теребила

за руку свою подругу Инна.

— Сама ты тупая! – весело прокричала та ей в ответ. – Это не сабли. Мечи!

— Что?

— Ме-чи!.. Не знаю.

— Чего не знаешь?

— Не знаю – тупые или нет.

— Вик, это у него кровь? Там, на локте!

— Ты вамп, Инн!

На арене стало жарко.

Поначалу силы казались равными, но потом преимущество одного стало очевидным. Второй часто отскакивал и пытался, маневрируя, получить передышку. Но его соперник оказался выносливее – настигал, вынуждая защищаться.

Зрители орали, матерились, опять пили, хохотали, глумились, крови будто не замечая – она сочилась из порезов – мечи, как оказалось, были вовсе не тупые. Но это обстоятельство никого существенно не беспокоило. Наоборот – если бы сейчас объявили, что мечи ненастоящие, все непременно обиделись бы на подобное надувательство.

Но рано, рано делать выводы, читатель. Не исключено, что люди эти искренне верили, что перед ними разыгрывается всего лишь безобидный спектакль...

Глава X ГЛАДИАТОРЫ

Зачем, о юноша несчастный,

Зачем на гибель ты спешишь?

Порывом смелости напрасной

Главы своей не защитишь!

А. С. Пушкин, Кавказ

Audentes fortuna juvat. [10]

Вергилий, «Энеида»

10

Audentes fortuna juvat – Храбрым помогает судьба (лат.).

 – Алло, Алик, ты меня слышишь?

 – Да, слышу… Ты не нервничай, говори нормально, не шепчи.

 – Я не нервничаю. Не могу громко… на совещании. Ты когда домой вернешься?

 – А что случилось?

 – Ты можешь по-человечески ответить: когда будешь дома? – прошипела Алёна. – У меня есть потрясающая инфо. Думаю, тебе будет исключительно интересно.

 – Буду как всегда. А что за информация?

 – Узнаешь своевременно.

 – Алён, колись...

 – Всё, пока... Не могу больше разговаривать, на меня уже все пялятся. Отключаюсь...

Через час Алёна, прискакавшая всего на несколько минут после него, утопала в уютных глубинах огромного фамильного кресла с потертыми подлокотниками.

Эпитет «фамильное» был придуман для оправдания потертости и, соответственно, запрета на ликвидацию. Максимов же чувствовал себя вполне уютно, расположившись у подножия этого ископаемого.

 – Ты знаешь мою Вику, Алик? – начала девушка с легким замиранием от предвкушения сенсационности «материала».

 – Это пегая такая? Знаю, – не поддаваясь на провокацию, лениво ответил он.