Пусть умрет
Шрифт:
Завязался жестокий бой. Все потонуло в воплях раненых и стонах умирающих, воинственных криках, лязге доспехов, звоне и грохоте оружия. Обе стороны несли большие потери, однако защитники крепости дрогнули первыми. Командиров убили в первой атаке, и теперь каждый действовал по своему усмотрению.
Но исход сражения был предрешен – воодушевленные успехом, атакующие могучей волной смяли потерявшего способность противостоять противника, воины которого, стремясь найти спасение в бегстве, в ужасе рассеялись по арене перед беспощадным врагом… И под ликующие крики трибун победители
Очень скоро всё было кончено…
Появились служители на лошадях и принялись крючьями стаскивать с арены окровавленные тела погибших; другие засыпали пол свежим песком из бурдюков.
Вскоре от луж крови, еще четверть часа назад напоминавших о произошедшей здесь трагедии, не осталось ни малейшего следа.
Пришел черед Александру из Коринфа по прозвищу Неуязвимый выйти на арену.
С сенаторских мест, где расположились Секунд с Агриппой, был великолепный обзор. Отсюда они могли рассмотреть мельчайшие детали вооружения. Но отнюдь не это привлекло внимание начальника преторианской гвардии.
Едва завидев гладиаторов, он не удержался от возгласа изумления:
– Что я вижу, Агриппа! Уж не изменяет ли мне зрение?! Твой гладиатор вызывает на бой троих?!
– Твои глаза в полном порядке, любезный Секунд. Именно так – один против троих, – самодовольно улыбаясь и не отрывая глаз от происходящего на арене, подтвердил догадку своего друга молодой человек.
– Но скажи, как такое может быть возможным? Насколько я помню, подобное случалось всего несколько раз за всю историю. Вспоминается – лишь знаменитому бунтовщику из школы Лентула Батиата удавалось драться сразу с несколькими противниками. Уж не подкупил ли ты их хозяина?
– Ни в коем случае! Я вообще не одобряю договорных боев… Однако ты можешь спокойно ставить на моего гладиатора. Он победит, не сомневайся, – уверил Агриппа.
– Ну что ж, рискну и послушаюсь твоего совета. Но знай – вовсе не тревога о возможном проигрыше руководит мной. Подумай о нашем предприятии, Агриппа. А что, если твой воин будет убит или ранен?
– Он победит, – упрямо повторил Агриппа.
Между тем, бой начался. Против Неуязвимого выступали трое гладиаторов: мурмиллон, гопломах великанского роста и вооруженный сетью и трезубцем ретиарий. Они начали с того, что попытались использовать численное преимущество – окружить неприятеля, пребывавшего в единственном числе.
Но тщетно! Каждый раз тот каким-то чудом ускользал из ловушки. Передвигался он заметно проворней своих противников.
Тактическая борьба с редкими выпадами, впрочем, иногда достигающими цели, продолжалась довольно долго, пока воины изрядно не подустали. Тела их были уже покрыты неглубокими ранами и царапинами, но никто из них так и не смог нанести решающего удара.
Кровь на голых торсах возбуждала зрителей – бушевал Великий амфитеатр. И тем более странными казались Секунд и Агриппа, наблюдавшие за необычным боем молча.
Наконец, первый продолжил прерванный разговор.
– И что же заставляет
– Я хорошо знаю его. Он настолько стремителен, что никто не в состоянии нанести ему поражение. Посмотри, на его теле всего лишь пара царапин... Не-ет, – Агриппа отрицательно покачал головой, – чтобы одолеть его, нужно, как минимум, вдвое больше противников. Да и... ни всякий ланиста не осмелится выпустить один на один с ним своего гладиатора. Игра потеряет смысл – все будут ставить только на него! – он понизил голос и прошептал Секунду в ухо: – Не забывай, именно поэтому я предложил использовать его...
– Но ведь случается и непредвиденное...
И в этот момент Неуязвимый молниеносным выпадом ранил в грудь мурмиллона, неосторожно приблизившегося к нему. Поверженный воин упал на песок.
– Кровь! Кровь! – заволновались зрители.
В амфитеатре, как в огромном котле, стоящем на огне, кипели страсти.
– Iugula! Iugula! [11]
Но гладиатор оставил смертельно раненного, истекающего кровью мурмиллона на желтом песке. Накал боя все возрастал – двое оставшихся преследовали его, и у него не было времени на исполнение воли зрителей.
11
Iigula! – Пусть умрет!, букв. – Добей! (лат.).
Агриппа повернулся к Секунду; было заметно, что он взволнован, хотя старался не подавать виду:
– Извини... Конечно, ты прав, непредвиденное иногда случается. Но именно это я и имел в виду – только случай может помешать его победе. Но... будем надеяться, боги будут на нашей стороне и не дадут такому произойти.
– Что ж, будем надеяться... – ответствовал Секунд.
Не успел он договорить, как внизу снова произошло нечто неожиданное: гладиатор Агриппы споткнулся и упал навзничь. Этим немедленно воспользовался гопломах – мощным ударом он выбил меч из его руки.
Зрители разом выдохнули и замерли.
Секунд бросил взгляд на Агриппу – тот нахмурился.
«А все-таки был прав я – никто не застрахован от превратностей рока!» – подумал Секунд, который и сам не смог скрыть беспокойства.
Положение выглядело отчаянным. Меч лежал в стороне – всего-то в двух шагах, но и это расстояние было как до далекой звезды. Казалось, только чудо могло его спасти. Но то ли кажущаяся лег-кость победы то ли, воистину, вмешательство богов заставило его противников замешкаться. Всего лишь на мгновение.
Но и этого оказалось достаточно.
Время внезапно остановилось. Мир вокруг застыл.
Застыл, как каменное изваяние, нависший над ним с занесенным мечом и заслонивший солнце гопломах, не успев втянуть воздух перед ударом, чтобы после того, как пронзит его тело, выдохнуть громогласно: «В-у-ух»...
Застыл за его спиной и ретиарий, раскручивающий свою коварную сеть; застыла и сама сеть...
Повис неподвижно в воздухе воробей, порхнувший над ареной...