Пустошь
Шрифт:
Я вспоминаю метель в новой игре и непредсказуемую погоду «Пустоши». Меня передергивает. Вцепившись в край стола, я подаюсь вперед:
– И что сказала на это Миа?
На лице Томаса появляется улыбка. Не спокойная и вежливая, а деланая и напряженная. Когда он не отвечает, меня разбирает смех – такой безудержный, что стул подо мной ходит ходуном, а ребра болят.
Томас с силой бьет кулаком по столу.
– Довольно, Клавдия! По крайней мере, у другого твоего приятеля хватило ума принять мое предложение.
Я застываю. Кровь стучит
Бум.
Бум, бум.
БУМ.
– Что? – выговариваю я наконец.
Томас довольно ухмыляется:
– Да-да, твой приятель Уэсли. Согласился как миленький.
Уэсли жив. По крайней мере, пока. Я облегченно вздыхаю и шепотом спрашиваю:
– А остальные?
– Если ты имеешь в виду Деклана Хейстингса, то его ждет тюрьма. А возможно, и смерть. Его приведут, когда мы закончим с тобой.
– Значит, Деклан здесь… – хрипло произношу я.
Деклан с Уэсли живы. Оба.
Томас презрительно закатывает глаза.
– А теперь к делу, – говорит он. – Через час тебя отведут на конфигурацию. Ради такого зрелища специально прибудут несколько спонсоров «Лан корп».
Я боялась удаления с тех самых пор, как узнала, что это такое. Потому что не хотела умирать. Потому что больше всего на свете мечтала вырваться из игры. Но теперь я начинаю сомневаться. Уж лучше умереть тысячу раз, чем превратиться в пустую оболочку, сознание которой застряло на реабилитации.
– Ты зря теряешь время, – говорю я.
– Разве?
Томас недоуменно приподнимает бровь.
Я делаю глубокий вдох:
– Я выбираю удаление. Как Миа.
Подперев голову руками, Томас поглаживает шрам на щеке. Интересно, почему он не избавился от него?
– Твое будущее в компании «Лан корп интернэшнл» обсуждению не подлежит.
Я сижу, потрясенно уставившись на Томаса. Что значит, обсуждению не подлежит? Он ведь предоставил Миа выбор! Может, он хочет наказать меня за тот урон, который я нанесла и внутри, и вне «Пустоши»? Я начинаю биться, и кабельные стяжки врезаются мне в кожу.
– Почему это? – возмущенно спрашиваю я.
– Ты наш бета-персонаж.
– Бета-персонаж?
– Первый персонаж, в мозг которого удалось вживить церебральный чип.
Теперь понятно, почему меня разглядывали женщина с совиными глазами и мужчина в черно-сером галстуке. Понятно, почему мое лицо изображено на игровых постерах, а имя стало рекламным слоганом.
– Honor, Virtue, Loyalty. Честь, добродетель, верность, – говорю я. Томас улыбается, как будто доволен, что я проследила связь. – Выходит, я – подопытный кролик?
– Ты – чудо техники.
– Церебральные чипы изобрели десять лет назад. Получается, мне было… сколько? Шесть? Как ты мог сделать такое с шестилетним ребенком?!
– Я бы сделал это снова, не моргнув и глазом.
– Да ты больной! – кричу я. – Ты, твои сотрудники, твои геймеры – все вы больные, злобные…
– Успокойтесь, мисс Вертью, пока я не велел принести
Я бессильно откидываю голову назад и ударяюсь о металлическую спинку стула. По лицу струятся слезы. Отчаянно пытаюсь вспомнить что-нибудь – что угодно, не имеющее отношения к трем последним годам моей жизни.
Но то, что всплывает в памяти, расплывчато и неясно. Не достает какой-то детали.
– Никогда, ни при каких обстоятельствах, не рассказывай о том, что я сделал. Это очень важно, Клавдия. Понимаешь? – настойчивым шепотом произносит чей-то голос.
Может, это Томас? Или кто-нибудь из сотрудников «Лан корп»?
– Да, – отвечаю я.
– Не рассказывай им! – повторяет голос.
Слезы застилают мне глаза. В зеркальном потолке над головой я вижу свое отражение: щеки опухли и покрыты синяками, на лбу багровые кровоподтеки. Меня избили. Впрочем, какая разница? Оливия может просто засунуть меня в регенератор и исправить все дефекты.
– Я больше не позволю Оливии мной управлять!
Мой голос не излучает и тени той силы, какую мне хотелось бы в него вложить.
– Ты ничего тут не решаешь.
– Удалите меня! Умоляю!
– Ни за что на свете.
– Почему?
– Потому что твою связь с геймером невозможно разорвать. Ты с самого начала была неисправна. Твое удаление повлекло бы за собой смерть Оливии.
– Ты смеешься? Разве жизнь какой-то девчонки помешает тебе удалить персонажа, который убивал модераторов и охранников? Который вырвался из твоей дурацкой игры?
– Все не так просто.
– Все проще некуда! Я прошу о смерти. Если ты мне откажешь, я снова найду способ вырваться на свободу. И будь уверен: я заберу с собой на тот свет столько модераторов, сколько смогу.
– Тебя никогда не убьют, в какую бы игру «Лан корп» ты ни играла. Оливия будет управлять тобой, пока не наберет предписанную сумму очков, а потом тебя отправят в хранилище.
Я обмякаю. Во рту моментально пересыхает. Так вот почему Ланкастер отказывается меня убивать. Если бы моим геймером была не Оливия, а кто-то другой, мое остывающее тело лежало бы сейчас на столе в центре удаления.
– Ты испытал свое изобретение на собственном ребенке!
– У меня не оставалось выбора. Нам нужны были спонсоры. Кроме того, я знал, что технология работает стабильно.
– Она погибнет, если я погибну. Что тут стабильного?!
В голове роятся тысячи вопросов. Больно ли Оливии, когда я чувствую боль? Знает ли она, что мы с ней связаны? Умру ли я, если она умрет?
– Зачем ты вообще подсоединил собственную дочь к персонажу игры, в которой его могут убить в любую минуту?
– Таков закон. Она должна лечиться и зарабатывать очки. Я не мог запретить ей играть в созданную мною самим игру.