Путь к золотому дракону. Трилогия
Шрифт:
И все. Дальше я уже сплю.
За ночь Сигурд просыпался раз пять или шесть — на всякий случай. Он поступал так всегда, если засыпал в человеческом обличье; волку же это было без надобности — он и так просыпался, едва почуяв приближение беды. Но в этом доме было тихо и спокойно; на много верст вокруг лежала ночная темнота, и Сигурд, хотя был, конечно, не маг, полагал, что бояться сейчас нечего. Разве что за Яльгу.
Всякий раз, проснувшись, он видел огонек свечи — сперва длинной,
Потом, через несколько часов, он увидел, как Ардис, хмурясь, считала Яльге пульс. Похоже, результат ее не обрадовал. Лекарка покачала головой, вздохнула, порылась в коробке с зельями и выудила маленький, но очень тяжелый на вид пузырек. На секунду она задумалась, потом подошла к Яльге, оттянула ей веко, зачем-то вгляделась в неподвижный зрачок. После чего вновь посчитала пульс, вздохнула и откупорила пузырек. Сигурд едва не задохнулся: в пузырьке обитал весьма резкий запах, неприятный именно тем, что был слишком сильным. Даже мощным, можно так сказать.
В рот Яльге стекли три тягучие черные капли. Лекарка бережно закупорила склянку, после чего опять посчитала пульс. Судя по всему, она немного успокоилась. Запах все еще стоял в комнате, и волкодлак, не удержавшись, чихнул. Ардис обернулась.
— А ты чего не спишь, — громким шепотом заругалась она на Сигурда. — С тобой еще возиться, что ли? И так дел невпроворот! Спи!
Сигурд хотел было возразить, что он сам в состоянии решить, спать ему или нет, но веки налились свинцом, и он послушно заснул.
В последний раз он проснулся уже под утро, когда за окном начинало светлеть. Свеча — точнее, коротенький оплавленный огарок — была потушена. Ардис тоже исчезла. В неясном утреннем свете Сигурд разглядел, что Яльга укрыта большой цветастой шалью с кистями. Такие шали стоили очень дорого, их ткали горные гномы, и сносу этим шалям точно не было. Сигурд хотел привезти такую шаль матери, но выяснилось, что стоит она не меньше чем добрый меч. На тот момент денег у него не было, и Сигурд положил себе непременно накопить нужную сумму. Чтобы потом, на обратном пути, точно хватило.
И такой ценной вещи лекарка не пожалела для совершенно чужого ей человека! Сигурд преисполнился уважения к хозяйке дома и преспокойно заснул.
Утро началось для Эгмонта довольно поздно: солнце, по крайней мере, давно уже взошло. На соседней улице бодро орал петух, через равные промежутки времени оповещая мир о чем-то невероятно важном с его, петушиной, точки зрения. Маг чихать хотел на все точки зрения, петухов он уважал только в супе, и вообще было ему весьма нерадостно.
Резерв
Если, конечно, кому-то вздумается измерять энергию в ложках.
Впрочем, даже этого минимума хватило, чтобы понять: Яльге стало лучше. Ардис действительно была отличным лекарем — и очень хорошим человеком, потому что нигде в кодексе целителей нет пункта «обязан лечить всякого, кто завалится в твой дом в девять часов вечера».
Эгмонт закрыл глаза и, сделав усилие — раньше он обошелся бы без всяких усилий, — перешел уровнем выше, чтобы рассмотреть дом со стороны магических потоков. Так. Яркое свечение, собравшееся в пульсирующий комок, — Яльга. Болеет, но выздоравливает. Свечение на порядок бледнее — похоже, ученик Ардис. Несколько амулетов, довольно специфических… ни одного ковенского. Нет и намека на фиолетовый свет.
Интересный, кстати, вопрос, до сих пор не изученный наукой. У каждого мага свой цвет ауры, и следы он оставляет весьма характерные. Но как только этот маг отправляется куда-то по делам КОВЕНа, то же самое свечение приобретает явственный фиолетовый шлейф.
Некстати заявил о себе резерв, пустой на две трети. Вспомнив все известные ему ругательства на гномском, Эгмонт соскользнул на нулевой уровень. Мр-рыс… да сколько же можно? Он спал целую ночь, все давным-давно должно было восстановиться!
Последнюю фразу он невольно произнес вслух, и ответ не замедлил себя ждать.
— А нечего было Лиррас Эндер глушить, — хладнокровно заявили от двери. — Вы бы еще мандрагоном заполировали.
На пороге стоял ученик Ардис; в руках у него была какая-то склянка. Эгмонт коротко глянул на юное дарование, и оно замолчало, правда независимо хмыкнув себе под нос.
— Чему вас на алхимии учили? — буркнуло оно через полминуты.
— Что мистрис Рэгмэн говорила про Яльгу?
— Много чего хорошего. — Ученик потряс склянкой, потом подышал на нее, потом опять потряс. — И нехорошего тоже, но это уже про вас. Я повторять не буду — мать вернется, сама все скажет… больно долго говорить, да и вообще. А девица ничего, к вечеру очухается.
Он еще раз встряхнул бутылек, потом вытащил пробку.
— Вот, половину сейчас отпить, вторую — через три часа. И в промежутке больше ничего не принимать.
— И что будет? — уточнил Эгмонт, рассматривая содержимое склянки. После Яльгиных зелий он с опаской относился ко всему, что нужно принимать вовнутрь и что не изготовлено алхимиком с дипломом.
— Там и поглядим, — оптимистически заявил ученик.
Ладно, рискнем. Эгмонт прикинул, где у этой склянки середина, и в два глотка выпил, что было сказано. Зелье было чуть кисловатым. Кивнув, ученик забрал у него склянку и заткнул ее пробкой. «Мать вернется, сама все скажет…» Значит, не просто ученик.