Путешествие на восток

Клеванский Кирилл Сергеевич

Новый язык пламени вырвался из пасти дракона, сжигая десяток кехелов, обращая их в пепел. Всего за миг грозные воины обернулись черными кучками, разогнанными ветром. Вайт взвыл и попятился назад. Он не справлялся. Его звериный разум, свободный и храбрый, не мог одолеть инстинкты, которые молили лиса о бегстве. Я обхватил морду четвероногого руками и прижался.

— Мы войдем в легенды, братец, — шептал я ему на ухо. — Разве ты не хочешь, чтобы барды веками пели о Вайте, величайшем из хизов?

Мой ровный голос и мерное почесывание успокоили животное, но я страстно желал верить, что лис понял мои слова, что он готов ринуться со мной в смертный бой. Я вскочил на спину хиза; седло валялось на земле, и поэтому я крепче стиснул ноги. Вайт взвыл, как волк, возжелавший броситься на льва, и с места взял дикую скорость. Ветер пощечиной

обманутой девушки ударил в лицо, отбрасывая назад отросшие волосы. Сердце билось быстро, дыхание с хрипом вырывалось из глотки, по спине катились реки пота, но мне было все равно. Я выхватил клинки и, расставив их в стороны, пустил в них силу. Мгновение, и Лунные Перья заискрились серебряным светом волшебных молний. Вайт несся навстречу громадному дракону так быстро, что за нами оставался искрящийся магический след. Повелитель небес открыл пасть, будто приглашая нас во врата бездны, и выдохнул ревущий, метра два в диаметре, поток пламени. Я всем своим телом почувствовал, как напряглись мышцы Вайта, как он припал на могучие задние лапы, как стиснулись его челюсти, хрустя клыками. И тут же мы взмыли в небо. Под нами ревело пламя, над нами мерцали равнодушные звезды, в пяти метрах от нас первобытной яростью сверкали глаза дракона. Я ослабил хватку и одним движением вскочил на спину Вайта, опираясь о его тело одними ступнями. Огненный горизонтальный торнадо ослаб и вовсе затих. В этот самый момент, напрягая ноги, я оттолкнулся от хиза.

Лис, получив столь ощутимый толчок, сбитой птицей упал на землю, но не растерялся, а начал по кругу обегать дракона, своим лаем и рычанием привлекая внимание. Я же летел над землей, влекомый инерцией и собственной силой. До дракона оставалось не больше метра. Но я знал, что не допрыгну, что рухну с четырехметровой высоты прямо на твердую землю. Недавний песок, обернувшийся стеклом, мигом сломает мне ноги. Я закончу бесславной смертью, и ни один бард не будет помнить имени Тим Ройс.

И вдруг я почувствовал твердую опору под ногами. Вернее, ощутил, что стоит мне пожелать — и она там будет. Сознание вопило о том, что это бред, вызванный горячкой боя, но я доверился своей интуиции. Я вновь напряг мышцы ног и сделал толчковое движение. Удивительно, но мне почудилось, будто я оттолкнулся от батута. Я легко спружинил еще выше в воздух и еще быстрее полетел навстречу твари. И когда оставалось не больше полуметра, мне надо было лишь замахнуться саблями, окутанными серебряными молниями.

В миг, когда мы столкнулись, я со всей силой и почти звериной яростью вонзил их в шею дракона. Тело мигом обжег горячий чешуйчатый панцирь. Кожа высохла от жара, идущего от тела твари, а брызнувшая на руки ярко-красная кровь показалась кипятком. Крылатый зарычал и попытался стряхнуть меня, вероятно приняв за букашку, но я держал. Прижавшись всей массой к живому огню, игнорируя боль, я держал. Молнии шипели и искрились, причиняя боль зверю, он мотал своей громадной башкой так бешено, что, окажись мы в лесу, он повалил бы не один десяток деревьев. Но я держал. И даже когда повелитель небес стал изрыгать из глотки пламя, обращая его к небу, я держал.

Тогда дракон вдруг напрягся, взмахнул своими огромными крыльями, и мы взмыли в воздух. Ветер бил в глаза, жар нестерпимо обжигал тело, кровь шпарила не хуже пролитой банной бадьи. А тварь бесновалась. Она хлопала крыльями и кружилась в воздухе. Порой она с невообразимой скоростью взмывала в небо, и я буквально слышал, как трещат мои пальцы, державшие рукояти сабель, как плачут жилы, натянутые струнами лютни. А мгновением позже тварь падала вниз, словно коршун, завидевший добычу. И тогда воздух битой выбивало из легких, сознание пыталось отправиться к Морфею, испугавшись диких перегрузок. Порой дракон начинал крутиться, как швейный валик, и тогда звездное небо и стеклянная земля смешивались передо мной в одно сюрреалистичное пятно сломанного калейдоскопа.

И все же я держал, держал, будто прощенный грешник, схватившийся за нить, спущенную в ад Буддой. Но дракон не растерялся, если так можно сказать про эту тварь. Он вдруг резко взмахнул крыльями, и мы стали быстро подниматься к небесам. Мы устремились к звездам, и все сложнее мне было дышать. Земля и Нала-Су превратились лишь в размазанные точки где-то у подножия. И если бы не жар дракона, воздух вокруг вмиг выморозил бы мне легкие, да и меня самого.

Дышать становилось все труднее,

а когда-то далекие звезды приближались все быстрее. Вскоре мы достигли такой высоты, что поравнялись с луной. На ее фоне был виден лишь черный силуэт взбешенного дракона, и лишь изредка можно было увидеть отсвет сабель. И я понял, что таким образом мне бой не выиграть. Тогда, вытащив правую саблю, я напряг все мышцы тела, буквально утопая в собственной боли, и, резко дернувшись вверх, вонзил окутанное молниями Лунное Перо в шею зверя. Подтянулся, вытащил левую и воткнул еще выше. Я взбирался по гигантской могучей шее, больше похожей на жерло вулкана, как когда-то карабкался по мачте корабля, угодившего в шторм. Шаг за шагом, движение за движением, игнорируя жар преисподней, который заставил бы вспотеть и демонов, игнорируя страшную, рвущую боль в руках и плечах. Не обращая внимания на то, что кружится голова, что сложно дышать, втягивая воздух одновременно ртом и носом, потому как по-другому нельзя. Позабыв о ярости ветра, с силой хлещущего мне в лицо, срывающего кожу и ослепляющего глаза. Лишь воля, лишь движение. Раз за разом, удар за ударом я двигался все выше, даже не слыша страшных рыков дракона, лишь ощущая телом его сердцебиение, сравнимое с подземными точками при землетрясении. Все выше, все ближе.

В какой-то миг мне почудилось, что я увидел невысокие деревья, но вскоре опознал в них рога твари. Уже почти у цели, осталось совсем чуть-чуть. Руки дрожали, легкие ревели, так и тянуло закашлять, ослабить хватку и упасть подбитым соколом в освещенную луной серебристую пропасть, но я не сдавался. Я отчаянно не хотел сдаваться. Страх рвал меня на части, отчаяние топило в своей эфемерной безысходности, ужас топтал меня, подобно взбешенному слону. Но все же у меня еще были силы, чтобы бороться с этой тройкой предателей. Я сделал еще один рывок и вновь подтянулся. А потом, когда я оказался прямо на макушке крылатой твари, то заметил, как распахнул дракон крылья и замер, зависая в воздухе. Лютый холод сковал меня, тот самый холод, окутывающий любого умирающего. Темный Жнец вновь встал рядом, с охотой занося свое оружие. И я не стал его разочаровывать. Разом вонзив сабли в череп повелителя небес, с таким усилием, будто пробиваю стену Харпудова гребня, я отпустил молнии. Тело крылатого изогнулось дугой, в последний раз из пасти вырвался утробный рык, а потом крылья дракона повисли безвольным тряпьем и мы устремились к земле.

Голова была пуста. Это было так, словно, нырнув в воду, поворачиваешься лицом к поверхности и, медленно погружаясь на дно, смотришь на далекое солнце, мерцающее где-то, казалось бы, в другом мире. Я бездумно смотрел на отдаляющиеся звезды, танцующие с луной. Воздуха было так мало, и сознание настолько померкло, что мне казалось, будто тысячи маленьких мерцающих человечков кружатся вокруг прекрасной леди в шелковом платье. Свист ветра обернулся чудесной музыкой, а вырывавшиеся хрипы — ударами барабанов. Вскоре я почувствовал, как медленно погружаюсь в сладостную дрему. Земля была так близко, а звездный танец — так далеко, но я не боялся, лишь сильнее закутывался в теплое спокойствие. Интуитивно я ожидал сокрушительного удара, но за пару мгновений до него меня будто подхватили чьи-то руки. Я повернул голову вниз и увидел песчаное покрывало, медленно опускающее меня на землю.

Рядом стояли какие-то люди, среди которых я опознал бледную Мию, Хасима с глазами размером с золотник, караванщика, пребывающего в шоке, и Азалию, вытиравшую кровь и гордо зыркающую на всех, — надо будет сказать ей спасибо, спасла меня.

— Тим! Тим! — крикнула Мия, опускаясь рядом со мной.

— Я тебя прекрасно слышу, — пробормотал я, прикрывая глаза.

Рядом тут же послышалось чье-то тихое рычание, и я, открыв правый глаз, увидел своего храброго Вайта. Он наклонил голову, втянул воздух раздувшимися ноздрями и радостно лизнул меня.

— Умылись, — проворчал я, укладываясь на бок. — Можно и поспать.

— Тим, эй… Ти-и…

— Велика…

— Э-э-эй…

Голоса звучали все тише и дальше, а я спокойно засыпал, позволяя себе забыться.

Мы сидели у костра, хотя назвать костром эту огромную поленницу, пламя которой вздымалось на пару метров к небу, было бы большим оскорблением. Скорее это был рукотворный пожар. Перед нами на маленьких столиках стояли самые разные яства, а музыканты, играя на странных инструментах, то и дело весело смеялись и сверкали глазами.