Путешествие в молодость
Шрифт:
— Кто тут на, — возмутился я.
— Подъем, — невзирая на моё возмущение, заорал Чиж. — Через два часа на сцену!
— А повежливее рок-звезду разбудить нельзя что ли? — продолжал я катить бочку.
Но возмущения остались без ответа. Мне опять протянули руку и потащили во двор.
— Банька готова. Жару только много не давай, — напутствовала Чижа бабуля, когда дружан превозмогая мое праведное возмущение и сопротивление, тащил меня в сторону бани.
— А я играю колхозный панк, а значит должен
— Да я после того, как в чувство придешь, с великой радостью тебя в навозную яму скину, — разозлился Чиж.
— Злой ты. А ещё друг, называется, — буркнул я и, выдернув руку, сам поплелся в сторону бани.
Что ни говори, а баня, действительно, творит чудеса. Всего-то через полчаса пыток веником и обливаний ледяной водой меня попустило. В животе забурчало и дико захотелось есть.
— Слушай, а чем всё вчера закончилось? Нихрена не помню, — спросил я у Чижа, когда мы вышли из бани на просторы бабкиного огорода.
— Пришёл ветеринар и у него был спирт. Чистый, — бросил Чиж. — Я не стал. А ты меня послал, и граненый стакан чистяка залпом залудил. А потом Галька пришла.
— Это жопастая?
— Ага.
— А я чего?
— Да ничего. Лёха-звукарь к ней подкатывать начал. А ты возмутился. Галька сгребла вас в охапку и потащила в темноту. Бухаринские мужики её побаиваются. Ей двадцать восемь, а она уже трижды вдова. Не везет ей. А местные говорят, что она ведьма и затрахивает до смерти. Так что, с этим делом у неё туго. А тут целых два ухажёра. Одновременно. Что у вас там было, я не знаю. Я к Катюхе пошёл.
— Понятно, — протянул я. — Значит, бросил товарища на поле брани на растерзание оголодавшей валькирии и свалил со спокойной совестью.
— И ничего не свалил, и не со спокойной совестью, — возмутился Чиж. — Я как обязательную программу отработал, так сразу к тебе на помощь кинулся. Я тебя с трёх часов ночи искал. Даже пиво для тебя прихватил, — напомнил он.
— За пиво лайк и уважуха, — согласился я. — Только если я спирт бухал, зря ты мне его дал. После спирта даже воду лучше не пить и суп не есть. Накроет, мама не горюй.
Жизнь постепенно налаживалась, самочувствие стало чуть лучше, чем совсем хреново. Но жить можно. Чиж меня в дом завел, а там на кухне супчик куриный, капуста квашенная, стопочка и пузырь с какой-то настойкой.
— Бабка сказала, три ложки съешь и писярик опрокинешь. Потом резко работаешь ложкой. Второй — после того, как всю тарелку навернёшь. Сказала, через двадцать минут будешь, как козёл молодой скакать.
— Про козла обидно, а вот за заботу респект, — вздохнул я и уселся за стол. — А бабуля, то, кстати, где?
— В смысле где? На сейшене. Поит городких лохов нашей самогонкой. И почти ничего взамен не просит. Так, ручку позолотить сотенной
Бабкин супец оказался выше всяких похвал. Полчаса и от похмелья не осталось и следа. Молодецкой бодрости в теле, правда, не было, да и голова слегка туманная была, но жить можно. Меня даже опять на подвиги потянуло.
Послеобеденный кайф прервал чижовский мобильник.
— Вы где там? — услышал я бабулин голос. — У меня тут горючка кончается. Давай тащи всё, что есть! Срочно!
— Едем, — проорал Чиж и нажал “отбой”.
— Пошла торговля, — радовался малой, потирая руки. — Бабка говорит, три фляги уже реализовала.
Прикид для сейшена у меня оказался подобающим.
Хоть тело и сияло послебанной чистотой, а на сейшн напялил я свои видавшие виды и заляпанные какой-то дрянью джинсы, которые ещё утром в палатке звукарей искал. На ноги — стоптанные говнодавы. А вот с футболкой облом вышел.
Самую крутую, но обосранную подлыми птицами, я напяливать на себя не захотел. А где другие хранились — не знал.
Решил рушить стереотипы и напялил сначала свою рубашку с выпускного, а на это воняющую чем то кислым косуху. Потом подумал и галстук на шею повязал. Он с выпускного в шкафу лежал.
Ничего, так кстати, смотрелось. Чиж оценил. И даже позавидовал.
У него-то прикид не такой олдовый был. Хотя тоже внушал уважение. Нечёсаный и засаленный хаер, который уже на плечи спадал. Серенькая, в обтяжку, футболка. Длинные шорты и раздолбанные кроссовки на голую ногу.
— Гитары в машине, пойдём, горючку загрузим и валим, — подмигнул он мне. — На батином джипе поедем.
Бодун меня практически отпустил. Да и физнагрузка кстати пришлась. Пока фляги в багажник паковали и полторашки с разлитым самогоном таскали, употел весь. Зато силу в телесах почувствовал. Короче, к месту сейшена подлетели мы в полной боевой готовности.
И к слову, вовремя.
Вокруг бабки целая толпа мутных типов бомжевато-бородатого вида тусила. Мне даже страшно на пару секунд стало. Видок то у бабкиных клиентов был охренеть каким брутальным. Бабуля же и вида не подавала. А только мы закончили с разгрузкой, как предприимчивая родственница так гаркнула, что все городские голодранцы моментально выстроились в очередь.
— Онлайн оплата по номеру телефона. У кого наличка и своя тара — без очереди. Ветеранам и пенсионерам рока — скидка десять процентов, — оповестила бабка страждущих.
Поняв, что тут все тип-топ, мы забрали из тачки гитары и попёрлись в сторону сцены.
У памятной, а точнее беспамятной лично для меня палатки звукачей, мы были ровно за минуту до начала музыкального действа. Временное строение располагалось в десяти метрах от сцены, так что мы не очковали совершенно. Да и открывали концерт не мы.