Путешествие. Дневник. Статьи
Шрифт:
По мостовой у мухи с жуком
Прервалась разговора связь! [...] [893]
13 ноября
В NN 46 и 47 «Сына отечества» на 1824 год необыкновенно любопытная и важная статья «О супруге французского короля Генриха I»,[894] написанная С. Руссовым. Я успел прочесть еще только первую половину оной: но и в ней такие известия, которые (если только справедливы) должны произвести чрезвычайный переворот в истории племен славянских, напр. автор намекает, что аквитанские руссы (имевшие
«Сирота» мой оживляется только вспышками: боюсь, чтоб от того не произошли пестрота в слоге и недостаток гармонии в изложении.
14 ноября
В «Сыне отечества» превосходное извлечение из Шампольонова творения «О египетских письменах».[895] Читал я и в «Вестнике» извлечение из сей книги, но должно сказать, что помещенное в «Сыне отечества» не в пример лучше. Если это не перевод, наш русский сократитель должен быть человек с талантом.
15 ноября
Извлечение из Шампольона не перевод: подпись того, кем оно сделано, — Б<естужев>ъ.
18 ноября
Есть сочинения, в которых отдельные мысли сами по себе справедливы, но между собою в такой связи, что подают причину к выводу заключения ложного, — сочинения, в которых все сказанное совершенно истинно, но вместе совершенно противоположно истине то, что следует из сказанного. Подозревать искренность писателя, коего знаешь только по двум или трем произведениям, — дело чрезвычайно щекотливое: однако же не скрою, что в проповеди Веркмейстера «Religionsirrthumer konnen mit Tugend bestehen»[896] есть нечто похожее на язык человека, высказывающего только часть того, что у него на сердце. Это замечание, конечно, несколько инквизиторское; но зато смело могу сказать, что я воздержался бы от оного, если бы оно могло причинить малейший вред Веркмейстеру, которого — несмотря на то, что он не из любимых моих проповедников, — я все же признаю писателем, достойным всякого уважения. Вот что говорит Веркмейстер о знании, и эта мысль, отдельная, очень справедлива: «Может случиться, что сластолюбец, скупой etc. по знанию совершенный христианин, но все же он не добродетелен, все не блажен».
20 ноября
Мои отметки нынешнего месяца не слишком разнообразны; однако же не потому, чтобы мне было скучно или что ничего не делаю: напротив, я доволен, прилежен, только читаю меньше прежнего. Впрочем, сегодня прочел я прекрасное «Слово» любезного моего Дрезеке, которое произнес он при первом своих питомцев приобщении тайн святых (Konfirmation). Это «Слово» принадлежит к тем, из которых нельзя сделать выписок, потому что иначе бы должно переписать все с первой строки до последней.
21 ноября
Кончил сегодня вторую главу своего «Сироты» и переписал последнюю половину оной: итак, я был довольно прилежен; но зато и устал.
22 ноября
Написал я Посвящение своего «Сироты» Пушкину: оно в оттавах, только в четырехстопных, которые, однако же, мне кажутся гораздо менее звучными и сладостными пятистопных.
Превосходную прочел я проповедь Ерузалема[897] «О божием промысле»: в ней все чистое золото, несмотря на то что язык несколько обветшал. Особенно поразила меня следующая мысль: «Как часто молитва наша бывает подобна
23 ноября
Начал сегодня третью главу «Сироты». Все эти дни себя очень чувствую счастливым: не знаю, как благодарить бога за все наслаждения, которые дарует он мне в умственных занятиях.
25 ноября
Странно бы было говорить, что Крылова басни прекрасны: это все равно, что рассказывать за новость о белизне снега или о свете дневном. Но и в прекрасном есть степени: «Рыбья пляска» [899] (напечатанная в «Сыне отечества») в своем роде совершенство.
27 ноября
Сегодня я отдыхал; это мне было необходимо: с 20 числа я почти без перерыву все сочинял, — боюсь расстроить здоровье и истощить воображение.
В «Сыне отечества» прочел я повесть Клаурена «Разбойничий замок».[900] Терпеть не могу подобных остроумных глупостей! Ужасом вообще шутить не должно; а разгадывать и объяснять рассудительно и как следует здравомыслящему человеку ужасы поэтические — на это может решиться только тот, в ком нет — как говорит Катенин — смысла человеческого.
Статья Одоевского (Александра) о «Венцеславе»[901] всем хороша; только напрасно он Жандру приписывает первое у нас употребление белых ямбов в поэзии драматической: за год до «Русской Талии» были напечатаны «Орлеанская дева» Жуковского и первое действие «Аргивян».
28 ноября
Любопытная статья в «Сыне отечества» на 1825 год — «Догадки об обитаемости Луны».[902] Что до меня, я не только догадываюсь, но могу сказать твердо — уверен, что Луна и все тела небесные обитаемы: мне кажется, что это и быть не может иначе.
Далее прочел я с большим вниманием чьи-то замечания на статью И. Калайдовича[903] «О родах грамматических» и ответ Калайдовича на эти замечания. Не могу согласиться с ответчиком, чтоб имена собственные фамильные русские женские на – ич, -а, -о не могли бы быть и на – чева и – ина, напр. Богданович и Богдановичева, Глинка и Глинкина, Люценко и Люценкина. А еще менее, чтоб последние два окончания или по крайней мере первое из них, т. е. на – а, употребленное в женском роде, не склонялось... Воля ваша, г. Калайдович! а я никак не решусь написать по-вашему: «Г-же Глинка», «Г-жи Родзянко»!
29 ноября
С удовольствием и даже большим читаю повести и романы, а потому жалею, что сам не умею писать их.
В «Сыне отечества» прочел я сегодня повесть «Вильгельмина, или Побежденный предрассудок»;[904] в ней много недостатков, особенно в начертании характеров, но главная мысль очень хороша: Мельмот, Вампир Чайльд-Гарольд — в Пошехонье![905] Мысль истинно гениальная для пера юмориста, только этот юморист должен бы по крайней мере быть Жан Полем Рихтером или Гофманом.