Пять лет среди евреев и мидовцев
Шрифт:
После этого мне много раз приходилось встречаться с Арафатом. Я не испытывал к нему симпатии. Чем-то он внутренне был чужд мне. Но дело есть дело, и я старался делать его хорошо.
Весь июль прошел в круговерти слухов по поводу назначения нового посла в Москву. Чтобы в них разобраться, надо вспомнить историю.
Профессионального дипломата Арье Левина, который возглавил посольство Израиля после восстановления дипломатических отношений, в сентябре 1992 года сменил Хаим Бар-Лев (родился в 1924 году в Вене, в Палестину приехал вместе с семьей из Югославии в 1939 году).
Бар-Лев — человек, в Израиле известный. Известный
Это удовольствие разделяли далеко не все. Значительная часть «элиты» считала, что в столь сложный период Израиль в России должен представлять профессионал. Однако Рабин и Перес приняли другое решение. Не могу судить, как работал Бар-Лев. Знаю, много болел. Это было заметно во время визита Рабина. Сразу после визита посол вернулся в Израиль. Скончался он 7 мая.
Начались пассы вокруг вакантного места.
Постепенно разговоры, слухи и сплетни стали концентрироваться вокруг ректора университета в Хайфе Ализы Шенкар. Она родилась в Израиле. Родители — из Польши. Служила во флоте. Успешно сделала академическую карьеру. Признанный авторитет в области еврейского фольклора. Автор 10 книг по этой проблематике и трех поэтических сборников. Доросла до ректора крупного университета. Или — пробилась к этой академической вершине. «…Не быть бы ей первой женщиной-ректором израильского университета, — утверждал один из ее интервьюеров, — если бы не макиавеллиевская хитрость и не жесткие локти, необходимые, чтобы выплыть в бурном море университетской политики».
Почему Перес выбрал ее? Говорят, что министр хотел видеть в Москве человека, не скованного мидовской рутиной, способного раздвинуть границы посольских контактов.
Я встретился с Ализой Шенкар в ее кабинете на 28 этаже здания Хайфского университета. Она была элегантна, подтянута, доброжелательна. Произносила русские слова и даже фразы (4–5 часов занятий каждый день). Мило побеседовали.
В чисто человеческом плане г-жа Шенкар произвела на меня самое благоприятное впечатление. Умна. Энергична. Общительна. С чувством юмора. Но дальше следовали многочисленные «но», которые сводились к тому, что она никогда не занималась ни Россией, ни политикой. Кстати, сама Шенкар это прекрасно понимала. Не боги, сказала, горшки обжигают. Она готова принять «вызов судьбы» и достойно ответить на него.
Я понимал, что Шенкар — личный выбор Переса. Он имеет так называемую личную политическую квоту — 11 послов и генеральных консулов. И тут никто не властен над ним.
Прямо из Хайфского университета я отправился к Рабину. Не по поводу кандидатуры посла, разумеется. Однако в конце беседы я заметил, что только что имел удовольствие познакомиться с будущим послом Израиля в России. Рабин засмеялся, замахал руками и сказал: «Ради Бога, это не моя проблема…»
На беседе присутствовал заместитель генерального директора МИДа Израиля И.Шер. Когда мы вышли, он заметил, что последнюю реплику премьера нужно рассматривать в контексте его сложных отношений с Пересом. Независимо от того, как он относится к тому или иному «выбору», если этот выбор
Я запросил Москву, не стоит ли в деликатной форме довести до сведения израильского руководства «некоторое недоумение…» МИД не рекомендовал. И, наверное, правильно.
В последний день июля пришло указание от Иванова: объявлена война многословию. Предлагалось шифрограммы для начальства ограничивать полутора страницами. В МИД — не более трех страниц. Предлагалось чаще пользоваться факсами.
АВГУСТ-94
Т.А. Карасова — Палестинская хартия — Информация из тюбика — Сюрприз Посувалюка — «Обнаженная натура»
Август прошел в сплошных разговорах.
1 августа обедал с Кедми. «Давно не виделись, — сказал он, — надо поговорить». Начали с Шенкар. Перес ссылается на позитивный опыт Португалии, где посол — тоже «из культуры». Возражение Кедми: «Россия — не Португалия». Я не стал ступать на этот тонкий лед.
Рабин и Перес договорились. Перес примирился с тем, что его политическая активность кончается в 1996 году, то есть он выходит из игры и перестает быть конкурентом Рабина. А Рабин намерен идти дальше. «Команду» он поменяет. На первый план выдвинет Рамона и Барака. Кедми очень высоко оценил потенциал последнего: «тонкий интеллектуал», «стратегический ум», «отважный солдат», «будущий политический лидер» и даже — «генерал XXI века». Бейлин под вопросом: Рабин ценит его интеллект, но нет личной «привязки» к Рабину.
2 августа в МИДе обсуждал с заместителем генерального директора У.Бар-Нером вопросы культурного сотрудничества.
Опираясь на соглашение, подписанное в Москве Рабиным, МИД приступил к составлению программы культурного сотрудничества на 2–3 года
Не могу не сказать добрые слова о Татьяне Анисимовне Карасовой, которая занималась у нас вопросами культурного сотрудничества. Она была изъята мною из института Востоковедения, где «заведовала» Израилем. Бывала здесь прежде, хорошо знала страну и людей. И работала хорошо. Болела за дело, что бывает не так уж часто. Была уважаема израильтянами и умела находить с ними обший язык.
Когда приезжали важные гости, жаждущие что-то узнать об Израиле, да еще и с женами, мы бросали Татьяну Анисимовну на этот участок фронта, и она никогда не подводила.
Женщине трудно в мужском коллективе, но она справлялась.
Научилась водить машину. Не помню, уж с какого захода получила права (тут инспектора зверствуют страшно, знал людей, которые заходили по десять с лишним раз, сам три раза пытался, потом — плюнул, в Москве получил). Я даже пробовал через министра транспорта организовать «блат». Да не вышло. Но когда получила, устроили национальный праздник.
10 августа в Газе встретился с министром культуры и информации палестинской администрации Ясиром Абд Раббо. Напомнил ему о давней полемике на страницах «Известий». Абд Раббо заявлял тогда, что палестинцы признают факт существования Израиля, но не признают его право на существование. Естественно, я отверг такую постановку вопроса. К моему удивлению, Абд Раббо сказал, что он и сегодня так думает. Я не стал возобновлять спор. Но заметил, что с такой платформой трудно рассчитывать на успех переговоров.