Радуга жизни

Гасымов Руслан Масимович

Бабка пришла в себя.

– Постой, мил человек. Сколько денег?

– Восемьдесят гривен. Как договаривались.

– Э, нет. Зина сказала, что в городе коза стоит восемьдесят без доставки. А с доставкой сто. Давай посчитаем. Ты едешь в город и платишь пятнадцать гривен. Так? Так. Обратно заплатишь столько же. В автобусе за козу платить как за человека. Сколько это выходит? Сорок пять гривен. А сколько разом? Сто двадцать пять гривен. Я немного уступлю и возьму всего сто двадцать. Вот моя цена.

У Григория округлились глаза и раскрылся

рот. Назвать это удивлением было бы не правильно. Это был шок. А бабка продолжала.

– Соглашайся, мил человек. Это не дорого - раз, без лишних забот - два. Да и где ты найдешь лучше и дешевле, как не у меня?

Тут Григорий пришёл в себя и разразился матом.

– Да провалитесь вы пропадом: ты и твоя коза!

Тут дар речи потеряла бабка Татьяна. А Григорий, высказав все, что он думает о ней, обозвав её каргой и ведьмой, удалился скорым шагом к себе домой.

Прошла неделя. Как-то ранним утром Григорий вышел на улицу и натолкнулся на бабку Татьяну.

– Ну, уговорил, будь по-твоему.
– Залепетала бабка.

– Что должно быть по-моему?
– Удивился или придурился Григорий.

– Давай сто десять гривен и забирай козу.

Григорию показалось, что у него сейчас вырастут рога и клыки, и он загрызет эту старушку. Но он взял себя в руки и решил действовать её оружием.

– Позвольте. Я знаю, что в городе у козы есть паспорт и медицинская справка. А у вашей есть? Нет. А только справка стоит двадцать гривен. Паспорт же и того больше. Всего гривен пятьдесят. Ну-с, сколько это получается? Шестьдесят гривен стоит ваша коза.

– Да это же грабеж!
– Закричала бабка Татьяна.
– Может в городе и ходят козы с паспортами, так мы же не в городе. На кой моей Милке паспорт, если и так все знают, что она Милка.

– Ничего подобного. Все должны иметь паспорт. Вот если я надумаю взять козу с собой в город, то кто её впустит туда без паспорта?

– А зачем ездить козе в город?

– Потому, что она будет у меня цирковой звездой. Поэтому делайте ей паспорт, делайте ей медицинскую справку и приходите. Я куплю за сто десять гривен.

Бабка не солоно хлебавши удалилась, а через пять дней вновь явилась.

– Мил человек, будь по-вашему. Отдаю вам козу за восемьдесят, а вы уж сами позаботьтесь о паспорте и справке.

Григорий вошёл в азарт и решил продолжить игру.

– Э, нет. Если вы продаете козу, то это значит, вы занимаетесь предпринимательской деятельностью. А налоги вы платите? Нет. Сами закон нарушаете и меня под монастырь подвести хотите. Штраф за покупку козы без налога, знаете какой? Поэтому я могу купить ее только за пятьдесят гривен. Все! Это последняя цена. А нет, так несите справку с налоговой. И не забудьте за паспорт и справку с ветеринарной службы.

Теперь наступила очередь бабки Татьяны разразиться матом. Тут досталось всем: и правительству, и ветслужбе, и и паспортному столу. Для Григория слова не подбирались и "козлина", "чурбак" были самыми мягкими.

На

том и разошлись. Но только на неделю. Через неделю до бабки дошло, что синица в руке лучше, чем журавль в небе. Она согласилась отдать козу за пятьдесят гривен и мечта Григория сбылась. Село ещё месяц перешептывалось, обсуждая такую долгую сделку. Потом история забылась, а поговорка "первое слово дороже второго " прочно укрепилась в головах.

Кто кому дура.

На остановке сидела старушка и тихо плакала. Лишь иногда она шепотом говорила: "Чем так жить, лучше не жить". И все проходящие мимо понимали что у старушки горе. Каждый сам себе в уме рисовал это горе. Одни думали, что у бабушки украли деньги, другие, что у бабушки умер кто-то из близких, а дети считали, что у бабушки что-то болит. Подойти и спросить никто, правда, не решался. И вскоре плач старушки стал переходить в вой: "у-у-у-у. Чего я такая несчастная? У-у-у-у". Казалось ещё немного и её хватит удар и она начнет биться в припадке. Но тут подошли ещё несколько старушек и, судя по их реакции, знакомых нашей плачущей.

– Васильевна, ты чего рыдаешь?
– Воскликнули подошедшие в разнобой.

– Не везучая я.
– Ответила сквозь рыдания Васильевна.

– Как так?

– Да вот так!
– Уже рявкнула, успокоившаяся Васильевна. Потом, сообразив, что можно излить свою душу, продолжила:

– Ну разве это жизнь? Вчера оборвала вишню и продала по цене три гривны за литровую баночку, а сегодня баночка вишни стоит уже десять гривен. Сегодня утром продавала яйца и продала их по восемнадцать за десяток. К обеду подошла Алька и продала яйца по двадцать. Ну где эта справедливость? Ну почему этой подлой Альке везёт, а я как последняя дура?

Наступила тишина. Наша старушка посмотрела на одну подругу, потом на другую. Те, молча, качали головами. Даже не было понятно: сочувствуют они ей или нет? А тут ещё к остановке подошла молодая девушка в шортиках. Васильевна, глянув на девицу и вспомнив, что ей уже пошел седьмой десяток, вновь завыла: 'у-у-у". Подруги тут же кинулись её успокаивать.

– Ну ладно тебе. С кем не бывает?

Одна из них решила взять удар на себя.

– Разве это невезение? Вот я дура, так дура. Вчера купила на рынке килограмм огурцов за семнадцать гривен, а вечером зашла в супермаркет, а там огурцы по десять. Вот это я сдурила на полную.

Васильевна, услышав, что она не единственная дура на сегодняшний день, успокоилась. В голове понеслись мысли теперь по отношению к своей подруги: "Действительно дурочка. Только такая дура могла купить огурцы по семнадцать, когда в супермаркете они сегодня по восемь". Мысли прервались при виде ещё одной старушки, которая проходила мимо остановки. Это была та самая подлая Алька.

– Посмотрите на неё, - прошипела Васильевна своим подругам.
– Вырядилась как чучело и ходит, виляя задницей , как будто ей шестнадцать.