Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы
Шрифт:
Надо сказать, что комендант наш родный, когда хотел кого-нибудь поиметь особо качественно, завсегда переходил на «вы» и начинал разнос мягким, проникновенным голосом. Вот и сейчас, судя по благостной улыбке майора, начиналась именно такая увертюра. Постепенно голос коменданта крепчал и, вместе с этой крепостью, майорская улыбка блекла и уменьшалась в размерах. Сам майор, все ещё не понимая с кем имеет дело, поначалу думал, что разговор с нашим комендантом предполагал существование и его реплик. Ещё раз наивный… Голос из трубки все усиливался, воспитательное воздействие росло, излучаемая мембраной энергия уже начала принимать вид цепной реакции. Майор, к тому времени успевший поменять цвет лица на бледно-серый, уже
Через некоторое время фонтан красноречия нашего непосредственного энергоносителя стал иссякать, и только напоследок выдал особо яркую струю, такую, что даже ТАпик подпрыгнул на месте: «Вам всё понятно, товарищ майор???» Ставший заметно ниже ростом товарищ майор оглядел своё притихшее воинство и что-то утвердительно пискнул в трубку.
Все!!! Оставалось только поглядеть, в какую именно физическую форму выльются затраченные калории…
Ждать пришлось недолго. С полчасика. Как раз хватило времени на то, чтобы подкатить к ближайшему костру и произвести с аборигенами срочной службы ритуальные обнюхивание и повиливание хвостом, выражавшиеся в вопросах, когда домой и откуда родом. После чего моментально нашлось по кружке чая-только-с-сахаром и по бутерброду с тушёнкой. Пожевали-попили, попутно выяснив, что сие расположение батареи целиком идея комбата-алкаша, с превеликого перепою ткнувшего наугад пальцем в карту, и зампотеха-пофигиста, которому было всё равно, что сносить и где стартовую площадку строить.
И вот тут-то появилось материальное воплощение комендантовской энергии. Натруженно рыча мотором, из-за поворота появилась ГТСка, из кабины которой вылез старший прапорщик. Со связными петлицами, но зато в крайне помятом состоянии – судя по кругам под глазами, подушку он последний раз обнимал денька эдак три назад. В кильватер к нему сразу пристроилось несколько бойцов с такими же петлицами и в примерно столь же понюханном состоянии. Прапор оглядел остатки линии, косо посмотрел на майора со свитой и тихо выматерился. После чего скупыми жестами принялся объяснять бойцам задачу. И понеслась!
Как человек, облазавший столько опор, что можно было далеко не один раз на Эйфелеву башню слазать, я просто не мог не оценить их работу. Двое без суеты, но шустро залезли на крайние столбы и поставили на них хомуты из нержавейки. А тем временем остальные размотали бухту стального троса и моментально прицепили к нему десятипарный кабель. Трос к хомутам, кабель к тросу и к проводам, лишние пары аккуратными бухточками про запас рядышком и ни одного лишнего движения! Сорок минут и все! Russian army – connecting people!!!
Пока бойцы сматывали и собирали своё барахлишко, прапор ещё раз осмотрел майоросвиту и, глядя куда-то в неведомые дали, произнёс яркий многоэтажный монолог, целиком набранный из четырёх чисто русских слов. Очень впечатлительно было – бойцы аж на время свои сборы остановили, вовсю наслаждаясь столь высоким ораторским искусством.
Приводить цитаты из этого монолога здесь не совсем уместно – вдруг дети читают? Но общий смысл примерно такой: если опустить все маты, то прапор свою речь очень красноречиво… промолчал. Сначала он помолчал про тупость некоторых из присутствующих, потом немного помолчал про рапорт, в котором он обязательно отметит все израсходованные материалы и очень обстоятельно промолчал о том, как его достали такими аварийными выездами. После чего опять-таки молча полез в кабину. ГТСка злобно рявкнула, развернувшись на месте, нагло обдала присутствующих снежными брызгами, и отчаянно чадя выхлопом, укатила за горизонт…
Спустя пару часов, проглотив оставленный обед и закусив уже готовым ужином, я снова готовился обнять подушку.
И снилась мне тогда бескрайняя тундра, вся в ледяном панцире вечной мерзлоты, а по ней, нещадно хрустя сапогами, чеканил шаг наш комендант. И из глаз его могучими прожекторами лучилась его энергия, мгновенно растапливая вековые льды. И позади него была уже не тундра, а настоящий рай. Из земли лезли ананасы, с веток пальм свисали гроздья бананов и фиников, вовсю светило солнышко и птички пели. Майор со своей свитой обступил Морфея, который щедро наливал им из большой бочки чай-не-только-с-сахаром. Под соседним кустом жасмина часовой-монголоид вовсю пытался вскрыть кокос, нещадно лупя по нему прикладом автомата. Да и уставший старший прапорщик с букетом фиалок в петличке и кубком амброзии в руке молчал собравшимся в кружок бойцам лекцию о правилах хорошего тона…
Ляпота…
Дядя Ваня Шутка
90-е годы, Южно-Таджикистанская археологическая экспедиция. Октябрь. Копали мы тогда городище Тахт-и-Сангин, которое находится буквально в точке слияния Вахша и Пянджа, образующих Амударью. Правый берег Аму – наш, левый – афганский. Причём с нашей стороны всё как положено: колючка, КСП, [100] дорога, по которой патрульные «шишиги» ездят. А у них – так, берег и берег, вдалеке кошары какие-то. И там, и там – горы. Это всё для рекогносцировки.
100
КСП – контрольно-следовая полоса.
Сам я копал в тот момент шурф 2х2 метрах в пятистах ниже по Амударье от места основных работ. От шурфа до пограничной колючки – два десятка шагов. В подчинении у меня – двое рабочих, студентов из Питера. Отличные ребята, работящие, непьющие. И увлекались оба немножечко буддизмом. Головы брили, ходили в широких светлых штанах и босиком. Кто знает, в тех краях в октябре нормальная температура днём +35, да ещё и горы. Ну, а я – простой русский человек, носил кеды, «колониальные» шорты, нож на поясе (после лопаты – главное орудие археолога). Панама на голове, бородка. Экспозиция закончена.
Вы заметили, что в буржуйских боевиках вертолёт всегда появляется откуда-то снизу? Из-за горы, из-за домов, в общем, как бы выныривает. Так эффектнее, потому что неожиданно.
Копаем мы свой шурф, как вдруг с северной стороны выскакивает родной до боли «крокодил» в жёлто-коричневом камуфляже и спокойно летит вдоль Аму, немного забирая к горам. То есть по отношению к его курсу мы заметно ближе к афганской территории.
И тут в моих буддистов вселяется неожиданный кураж. То есть один начинает исполнять какой-то шаманский танец. Второй падает за отвал, хватает лопату и из её черенка начинает выцеливать вертолёт. А я стою и наблюдаю это дуракаваляние.
«Крокодил» в ответ «дружески» кивает и начинает заходить прямо на нас.
И только тогда я вижу на его пятнистой бочине отнюдь не красную звезду, а чёрно-зелёно-красный треугольник.
Афганец.
Со стороны, наверное, это смотрелось неплохо. Со страшным криком «Воздух, блядь!» я начал сталкивать студентов в шурф. Впрочем, вертолёт надменно отвернул и ушёл дальше на юг.
«А грифу кажется, что это ползут по скалам муравьи».
Мне потом объяснили, что по взаимному согласию афганские вертолёты, патрулируя границу, немного залетали на наш берег.