Разведчик Кент
Шрифт:
Ночь в поезде «Москва – Ленинград» показалась Кенту длиною в жизнь. Он не столько вспоминал пережитое, сколько объяснял самому себе, что отныне он – человек из другого мира. Теперь для окружающих он – богатый и довольный собой латиноамериканец, разглядывающий Россию, Советский Союз с той же похотливой откровенностью, что и здешних женщин. А они тут – красивые.
Героизм разведчика – не в умении метко стрелять и скрываться от быстрой погони. Легализоваться, органично войти в общество, привыкнуть к местным нравам и обычаям, ощутив их своими на долгие годы –
На следующее утро точно по расписанию «Красная стрела» уверенно и привычно вошла под стеклянный навес Московского вокзала в Ленинграде. Кента никто не встречал: до молодого респектабельного мексиканца никому не было дела.
До отправления поезда в Хельсинки оставалось несколько часов, а от Московского вокзала до Финляндского – езды на такси от силы десять минут.
План дальнейших действий сложился мгновенно. Анатолий остановил такси на площади Восстания, возле здания Московского вокзала. Недолгая поездка по проспекту 25 Октября, далее – по Литейному проспекту, через Литейный мост, направо вдоль Невы и вот уже перед глазами Финляндский вокзал. Сдать багаж в камеру хранения удалось быстро. Тот же таксист терпеливо дожидался своего молодого клиента на стоянке. Анатолий, еще в первый раз садясь в такси, решил, что в глазах шофера удобней оставаться ленинградцем, который давно не был в родном городе и вот теперь уезжает в командировку. Так правдоподобней. Этот эпизод водитель скоро забудет, да и побыть напоследок самим собой гак хочется!
А. М. Гуревич, не кривя душой, сказал таксисту, что хочет покататься по городу, повидать на прощание родные места, Это было правдой. А то, что, находясь в такси, Анатолий исключал возможность случайной встречи с кем-либо из знакомых ему людей, шоферу и в голову не приходило.
Поездка была радостной и одновременно грустной. Сначала подъехали к Петропавловской крепости – одному из любимых исторических памятников ленинградцев, да, наверное, и всех приезжих тоже. Мог ли думать тогда начинающий разведчик, что казематы Петропавловки, ставшие при советской власти музеем, так похожи на камеры подземного форта Бреендонк близ Брюсселя – гестаповского застенка, где ему предстояло пережить кошмарные времена...
Такси миновало памятник «Стерегущему», стрелку Васильевского острова, а далее – через мост, по набережной Невы к площади Декабристов, на Исаакиевскую площадь, через улицу Герцена на площадь Урицкого, а от нее по улице Халтурина – к Марсову полю. Там Анатолий не удержался и вышел из такси: поклонился могиле Ивана Ивановича Газа, человека, сыгравшего немалую роль в его судьбе.
Мимо храма «Спаса на крови», вдоль канала Грибоедова выехали на проспект 25 Октября. Прощальные взгляды на Казанский собор, здания Думы, Гостиного двора и Публичной библиотеки...
Из центра города путь лежал на окраину, в Кировский район, туда, где прошли годы работы на заводе и в штабе противовоздушной обороны.
Возле Нарвских ворот Анатолий решил отпустить такси и зайти пообедать в ближайшую столовую. Это была первая ошибка, допущенная им в качестве нелегала. Едва он сел за столик, как к нему с растерянным и радостным лицом подошел его родной дядя, работавший на расположенной неподалеку фабрике. Дядя, как и другие родственники, был уверен, что Анатолий уже давно работает за границей в каком-нибудь представительстве – и вдруг... Пришлось объяснять, что
Попрощавшись, А. М. Гуревич остановил такси и поспешил на Финляндский вокзал.
Последние минуты в Ленинграде, да можно считать, что и в СССР. Прицепной вагон скоро будет доставлен на приграничную станцию Белоостров, а там его присоединят к финскому паровозу и – прощай, Родина.
Советские деньги не нужны. Анатолий дал шоферу щедрые чаевые, попросив выпить за его здоровье. Последнюю мелочь вручил носильщику, доставившему чемоданы к вагону. В кармане – только солидная пачка долларов.
Кент вальяжно вошел в свой вагон. Проводник не спешил проверять билет у шикарно одетого молодого иностранца. Но, когда за несколько минут до отправления проводник все же взял в руки билет мексиканца, на лице его появилось выражение удивления и легкой досады. Он стал объяснять «туристу», что его билет действителен только на финской территории, а до Белоострова необходимо приобрести обычный билет, купленный в пригородной кассе.
«Еще одна ошибка», – мелькнуло в сознании Кента. На этот раз – ошибка по вине не столько ГРУ, сколько московского «Интуриста», через который Главное разведу правление заказывало билеты Ленинград – Хельсинки. Но искать виноватых было не время, следовало действовать.
Попытка «не понять» «мексиканцу» русскую речь финского проводника ни к чему не привела. С северным спокойствием отнесся он и к предложению получить долларовую купюру в качестве компенсации за отсутствие советского билета. Ситуация бала трагикомична: отсутствие у Кента пятидесяти копеек ставило на грань провала многомесячные усилия по подготовке к легализации.
До отправления состава оставались считанные минуты. Оставив чемоданы в купе, «мексиканец» бросился к пригородным кассам. В кассах продать ему билет за валюту отказались. Пункт по обмену валюты, как часто бывает в подобных случаях, был закрыт.
К великому счастью, положение спас милиционер. Весело выслушав ломаную русскую речь иностранца, он снабдил его столь необходимыми копейками и даже помог без очереди купить билет. Кент едва успел заскочить в уже отходивший от перрона финский вагон и протянул ненавистному проводнику драгоценный кусочек картона.
В его купе уже находились попутчики: три молодых человека и одна девушка. Они были очень веселы и подвижны, непрерывно о чем-то громко разговаривали и часто смеялись. Их поведение как-то не увязывалось с представлением Кента о скандинавах, а они, судя по внешности, были явно таковыми. Только позже разведчик понял, что туристы – это «особая нация», стоящая как бы над национальными традициями и привычками.
Вскоре Кент понял, что «турист» из него никудышный. У других туристов чемоданы просто ломились от сувениров: всевозможные безделушки, книги, открытки, значки, монеты и многое другое были предметами гордости и обязательными атрибутами путешественников. У Кента же в чемоданах был классический набор командированного: белье и туалетные принадлежности. «Третий “прокол” подряд», – мелькнуло в сознании разведчика. Очень беспокоила мысль о том, что на эту существенную деталь обратят внимание при досмотре вещей таможенники – либо наши, либо финские.