Разведка: лица и личности
Шрифт:
По роду своей работы я был как бы прикомандирован к Абдельхамиду Буссуфу, министру коммуникаций и вооружений ВПАР. По существу, Буссуф руководил ведомством разведки и контрразведки, в функции которого входила также задача получения и доставки в Алжир вооружений. Мне надлежало наладить с Буссуфом обмен военно-политической информацией и оказывать алжирцам помощь средствами оперативной техники. Буссуф был человек динамичный, предприимчивый и пользовался у своих подчиненных непререкаемым авторитетом. Беседы с ним всегда представляли особый интерес, поскольку помимо чисто профессиональных тем разговор непременно выходил на темы исторические и культурные. От Буссуфа я узнал, в частности, о роли ислама в национально-освободительной борьбе в Алжире, о сложных лингвистических проблемах в стране, об особенностях культурных связей Алжира
Алжирская революция набирала силу, национально-освободительная война подходила к концу, и мы с Буссуфом уже строили планы продолжения сотрудничества на территории независимого Алжира. Однако в августе 1962 года в руководстве алжирской революции произошел раскол, власть взяла группировка Бен Беллы, а Бен Хедда, Буссуф и другие министры ВПАР оказались в эмиграции, в основном в Марокко. Таким образом, наше сотрудничество на этом этапе закончилось.
Каких-либо больших задач в самом Тунисе разведка не решала, ограничиваясь наблюдением за развитием обстановки. Наибольшее наше внимание привлекала здесь проблема соперничества США и Франции за влияние в Северной Африке. США стремились тогда иметь свои военные базы на всем побережье, и в Тунисе большой интерес для них представлял район порта Бизерты.
После Каира жизнь в Тунисе показалась скучноватой, тем более что советско-тунисские отношения были весьма неразвиты. Зато условия для жизни здесь были более чем благоприятные. И климат хороший, и прекрасные пляжи, и живописные пригороды Туниса, гармонично вписавшиеся в цвета природы, — небольшие домики, выкрашенные в белый цвет, голубые ставни и голубые же, окованные железом двери. На окнах красивые замысловатые решетки чугунного литья. И все это на фоне пышной зеленой растительности и голубого моря. Сравнительно небольшой по площади Тунис просто насыщен историческими памятниками всех эпох и цивилизаций. Его история — это история непрерывных завоеваний. Тунисом последовательно владели финикийцы, греки, римляне, вандалы, арабы, испанцы, турки и французы. Посольство регулярно организовывало экскурсии в интересные места страны, и думаю, что главные достопримечательности нам удалось увидеть. Упомяну только о самом впечатляющем и интересном.
Прежде всего о развалинах Карфагена. От некогда великого города осталось не очень многое, но представить себе величие древнего Карфагена все же можно, если обладать воображением и кое-какими сведениями из книг по истории. Основала Карфаген в 825 году до н. э. таинственная финикийская принцесса Элисса. Богатая культура Карфагена — результат смешения финикийской, греческой и египетской культур.
Одержимый одной идеей, римский консул Марк Порций Катон Старший все свои выступления в сенате заканчивал фразой: «И все же, я полагаю, Карфаген должен быть разрушен!» Слова эти привожу не в качестве назидания, а лишь как историческую справку о том, кому обязан Карфаген своим разрушением в 146 году до н. э., и потому, что я два с половиной года прожил в 12 км от его развалин.
Хорошо запомнился и город римского периода Дугга (110 км к юго-западу от столицы), отлично сохранившийся для своего возраста. Тут уже не требуется развитого пространственного и исторического воображения для воскрешения картин прошлого. Можно в натуре любоваться храмами, базарной площадью, баней, театром на 3500 мест, двухэтажными жилыми домами, полы в которых выложены мозаикой. На первом этаже, расположенном под землей, горожане спасались от летней жары, на втором, надземном, жили зимой В Дугге, как и в некоторых других местах, где хорошо сохранились сооружения греко-римского периода, французские театральные труппы ежегодно проводили фестивали, на сцене каменного амфитеатра разыгрывались пьесы на античные темы. Из горного массива Загуан в Карфаген шел акведук с чистейшей водой. Жизнь здесь была хорошо организована.
Ровно на середине пути между городами Сус и Сфакс, связанными прямой, как стрела, дорогой, в местечке Эль-Джем расположился величественный, хорошо сохранившийся Колизей, рядом с которым ютятся жалкие современные селения. Колизей ненамного меньше римского, но стоит одиноко, и любуются им лишь проезжающие по дороге туристы. А некогда, в III веке н. э., жизнь здесь била ключом. Вокруг Колизея располагался город Тисдрус, в котором жило не менее 30 тысяч человек. Дома римских арендаторов-колонов
В Кайруане, Сусе и Сфаксе возвышаются мощные городские стены, возведенные в эпоху арабского завоевания. Здесь много знаменитых мечетей, особенно в Кайруане, одном из центров мусульманского паломничества.
В отличие от Каира, дипломатический корпус в Тунисе был небольшой, но достаточно дружный. Как правило, на приемы в различные посольства приглашался практически весь дипломатический состав. За первые три месяца жизни в Тунисе я перезнакомился почти со всеми представителями дипкорпуса и стал искать полезные для работы связи, и они, естественно, нашлись. Помогло мне в налаживании контактов и то обстоятельство, что после отъезда одного нашего посла до приезда другого я в течение нескольких месяцев оставался поверенным в делах. Чересчур активная жизнь дипкорпуса в Тунисе имела и свои теневые стороны: приемы отнимали слишком много времени, и не всегда удавалось найти компетентного собеседника, особенно когда случалась нужда перепроверить какую-либо информацию.
Среди дипломатов было немало людей, которые вообще никакой политикой не интересовались и попали на дипломатическую службу явно по протекции. Некоторые из такого рода дипломатов и особенно их жены порядком надоедали глупыми вопросами типа: «Как это вы в России переносите холода?», «Из чего делается икра?», «Сколько градусов имеет водка?», «Что крепче — водка или виски?» и так далее. Приходилось проявлять терпение, вежливо и достойно отвечать на эти и подобные им вопросы.
Поскольку до приезда в Тунис я занимался Африкой, то с интересом общался с дипломатами-африканцами. Эти контакты облегчались тем, что для каждого из них у меня всегда находились конкретные темы бесед, а они видели во мне понимающего их собеседника. Отношения были простые, непринужденные, без дипломатических тонкостей. Были в Тунисе и друзья для души, для отдохновения, для разговора о культуре, быте, нравах, религиозных проблемах, проблемах арабского языка и литературы.
На протяжении всего пребывания в Тунисе мы тесно общались с семейством Хеди Тюрки, художника-абстракциониста — ревностного поклонника Кандинского, обаятельнейшего человека, жившего на скромную зарплату преподавателя рисования. Он имел семерых хорошеньких кудрявых детей в возрасте от полутора до тринадцати лет, и жена его, не разгибая спины, убирала дом, готовила пищу, раскладывала и собирала матрацы, на которых спали дети, стирала белье, мыла и одевала детей. Это был какой-то бесконечный и бесперспективный процесс — колгота шла с самого раннего утра до позднего вечера, и когда одни дети были умыты, одеты и накормлены, другие уже успевали перемазаться, как чертенята, и проголодаться.
А Хеди Тюрки был далек от всей этой суеты. Он все время улыбался счастливой, детской, а иногда, казалось, какой-то блаженной улыбкой, пел бесконечные панегирики Кандинскому и создавал бесчисленные и приятные для глаза узоры, линии, точки и завиточки яркими красками на больших листах ватмана. Маленький, с копной вьющихся черных волос, какой-то беззащитный, он существовал в своем особом мире, далеком и от реализма в живописи, и от прозы жизни. По иронии судьбы, Хеди был старшим из трех братьев Тюрки. Средний брат Зубейр, высокий, светловолосый и совсем не похожий на Хеди, выглядел много старше. Зубейр был графиком, и ему принадлежит вышедший в 1962 году альбом рисунков «Тунис в прошлом и настоящем». Зубейр Тюрки долго жил в Скандинавии и там по памяти начал рисовать сцены тунисской жизни, сопровождая рисунки короткими, полными теплой иронии и любви комментариями. Так появились его сцены «Уроки на пианино» (раз в доме есть пианино — значит, невеста, которую учат играть на нем, принадлежит к состоятельной семье); «У брадобрея» (брадобрей — это всегда старый друг, у которого можно узнать свежие новости и отвести душу в разговоре); «Игра в шахматы»; «В бане» (правоверный тунисец любит чистоту и проводит в бане лучшие часы своей жизни); «В мастерской по производству фесок»; «Хеннана» (хеннана — женщина, которая окрашивает хной руки и ноги невесты перед свадьбой, а заодно рассказывает ей на ушко истории из области таинств брака и готовит таким образом невесту к супружеству).