Развитие творческого мышления. Работаем по сказке

Шиян Ольга Александровна

А из реки ему отвечают:

Ах, братец мой Иванушка! — Тяжел камень на дно тянет, Шелкова трава ноги спутала, Желты пески на груди легли.

Слуга побежал домой и рассказал купцу про то, что слышал на речке. Собрали народ, пошли на реку, закинули сети шелковые и вытащили Аленушку на берег. Сняли камень с шеи, окунули ее в ключевую воду, одели ее в нарядное

платье. Аленушка ожила и стала краше, чем была.

А козленочек от радости три раза перекинулся через голову и обернулся мальчиком Иванушкой.

Ведьму привязали к лошадиному хвосту и пустили в чистое поле.

Разумница

Жили-были два брата: один бедный, а другой богатый. Вот богатый как-то сжалился над бедным, что у того ни ложки, ни плошки, да и отдал ему дойную корову. Говорит:

— Помаленьку отработаешь мне за нее.

Ну, бедный брат отрабатывает помаленьку. А потом богачу сделалось жалко коровы, он и говорит бедному:

— Отдавай мне корову назад.

Тот взмолился:

— Братец, я ж тебе за нее отработал!

— Что ты там отработал — как кот наплакал! А корова-то гляди какая! Отдавай, отдавай!

Бедному жалко стало своей работы, не захотел отдать. Пошли они судиться к барину. Пришли. А барину, должно быть, не захотелось голову ломать — думать, кто из них прав, кто виноват. Вот он и говорит им:

— Кто отгадает мою загадку, того корова и будет.

— Говори, барин!

— Слушайте: что на свете сытее всего, быстрее всего, милее всего? Завтра придете — скажете.

Пошли братья. Богач идет домой и думает: «Ерунда, а не загадка! Что ж может быть сытее барской свиньи, быстрее барской борзой, милее денег! Моя корова будет!»

Бедный пришел домой, думал, думал, да и затужил. А у него была дочка Маша. Она и спрашивает:

— Чего ты, батюшка, растужился? Что барин сказал?

— Да барин такую загадку загадал — голову сломать можно!

— А какая загадка, батюшка?

— Вот какая: что на свете сытее всего, быстрее всего, милее всего?

— Э, батюшка, сытее всего мать-земля — она всех кормит, поит, да и всех поедает; быстрее всего думка — с думкой куда хочешь полетишь: а милей всего сон — как бы хорошо ни было человеку, он все бросает, чтоб заснуть.

— Неужто, — говорит отец. — А ведь правда твоя! Так и скажу барину.

На другой день приходят оба брата к барину. Вот барин их и спрашивает:

— Ну что, отгадали?

— Отгадали, барин, — говорят.

Вот богатый выступил вперед, чтобы поскорее ответить, да и говорит:

— Сытее, барин, всего ваши свиньи, а быстрее всего ваши борзые, а милее всего — денежки.

— Э-э-э, врешь, врешь! — говорит барин. — Ну, а ты?

— Да что ж, барин, нет ничего сытее матушки-земли; она всех кормит, поит да и всех же поедает.

— Правда, правда! — говорит барин. — Ну,

а быстрее всего?

— Быстрее всего мысль-думка — с нею куда хочешь перелетишь.

— Так! Ну, а милее всего что? — спрашивает барин.

— А милее всего сон. Как бы хорошо ни было человеку, он все покидает, чтобы заснуть.

— Все так! — говорит барин. — Твоя корова. Только скажи мне, сам ли ты отгадал загадки или тебе кто помог?

— Да что ж, барин, — говорит бедняк, — есть у меня дочка Маша. Это она меня научила.

Барин рассердился:

— Как так, я такой умный, а она простая девка — и мои загадки отгадала! Погоди же! Вот тебе десяток вареных яиц, отдай их своей дочери. Пусть она посадит на них наседку, чтоб наседка за одну ночь вывела цыплят, выкормила их, и чтоб твоя дочка зарезала трех, зажарила на завтрак, а ты, пока я встану, чтоб принес. Я ждать буду. А не сделает — будет худо.

Идет бедняк домой, плачет. Приходит, а дочка спрашивает его:

— О чем, батюшка, плачешь?

— Как же мне, дочка, не плакать! Дал тебе барин десяток вареных яиц да наказал, чтобы ты посадила на них наседку, чтоб наседка за одну ночь вывела и выкормила цыплят, а ты чтоб зажарила трех ему на завтрак.

А дочка взяла горшочек каши и говорит:

— Отнеси, батюшка, эту кашу барину да скажи ему: пускай он вспашет землю, посеет эту кашу, и чтоб она выросла просом, поспела, и чтоб он просо скосил, смолотил и натолок пшена — кормить тех цыплят, которым надобно вылупиться из этих яиц.

Приносит бедняк к барину эту кашу, отдает ее и говорит: так как дочка сказала.

Барин смотрел, смотрел на эту кашу, да и отдал ее собакам. Потом нашел где-то стебелечек льна, отдал его бедняку и говорит:

— Отнеси дочери этот лен. Пускай она его вымочит, высушит, побьет, попрядет и соткет сто локтей полотна. А не сделает — будет худо.

Идет бедняк домой, опять плачет.

— О чем, батюшка, плачешь?

— Гляди-ка, чего: пан дал тебе стебелечек льна, да чтоб ты его намочила, высушила и помяла, напряла и выткала сто локтей полотна.

Маша взяла нож, пошла и срезала тоненькую веточку с дерева, дала отцу и говорит:

— Неси, батюшка, к барину. Пускай он из этого дерева сделает мне гребень, гребенку и днище, чтоб было на чем прясть этот лен.

Приносит бедняк барину эту веточку и говорит, что дочка велела из нее сделать. Барин глядел, глядел, взял да бросил веточку, а сам думает: «Эту не обдуришь! Видать она не из таких!» Потом думал, думал и говорит бедняку:

— Пойди скажи своей дочери: пускай она придет ко мне в гости, да так, чтоб была ни голая, ни одетая, ни шла, ни ехала, ни с гостинцем, ни без гостинца. А если она этого не сделает — будет худо.

Идет отец плачет. Пришел да и говорит дочери:

— Ну, что, дочка, будем делать? Приказал барин так и так, — и рассказал ей все. Маша говорит: