Реальность на продажу
Шрифт:
Стив Шварц сидел через несколько столов от Карен. Американец, жесткие курчавые волосы, необъятное, в жировых складках брюхо, мощный загривок. В Нью-Йорке он вел сделки «Харрисон бразерс» с небольшими пакетами акций, в Лондоне занимался тем же, но имел дело уже с мелкими европейскими компаниями. В британской столице он проработал более года, но так и не привык к своеобразному подходу старомодных европейцев к торговле ценными бумагами.
Я изложил ему свою проблему, он с энтузиазмом взялся помочь. Обрадовался возможности вновь очутиться на хорошо
— Восхитительно! — воскликнул он, просмотрев подготовленный Ричардом статистический анализ. — Ничего подобного я еще не видывал!
— Вам это о чем-нибудь говорит?
— Кажется, да, — подумав, кивнул он. — Ваш брат провел исследование стоимости и объемов сделок с акциями «Фэрсистемс» в сравнении с операциями по ценным бумагам аналогичных компаний за первые полгода после того, как они были выставлены на торги. По его расчетам, как мне думается, девяносто пять процентов за то, что на поведение акций его компании воздействует некий аномальный фактор за пределами фондовой биржи. Ну-ну... Нельзя ли мне получить эту распечатку?
— Я дам вам копию.
— Отлично. Хочу сопоставить с движением акций некоторых компаний, с которыми веду дела.
— Подождите, так он что, прав? С акциями «Фэрсистемс» действительно творится что-то неладное?
— Согласно его анализу, да. — Стив постучал похожим на сардельку пальцем по бумагам Ричарда. — А давайте-ка мы сами посмотрим.
Его ручищи с неожиданной проворностью пробежали по клавишам подключенного к «Службе Блумберга» компьютера, на экране появились какие-то головоломные графики. Шварц со свистом втянул в себя воздух.
— Господи, чудеса какие-то!
— Что-нибудь не так?
Мне, естественно, не впервой видеть графики, но только они относились к облигациям, а не к акциям.
— Сейчас покажу. В первые пару дней торгов акции вели себя вполне пристойно. Поднялись на двадцать процентов, с десяти долларов за штуку до двенадцати. Это у нас ноябрь прошлого года. Потом, вплоть до февраля, — полное затишье. — Он ткнул пальцем в экран и провел им по прямому отрезку на графике, тянувшемуся на уровне двенадцати долларов. — Ну, в случае пакета подобных размеров отсутствие сделок неудивительно, это нормально. Но вот в феврале акции начинают падать, видите?
Линия на графике и впрямь потянулась вниз с двенадцати долларов до шести в апреле, а потом опустилась до отметки четыре с половиной доллара.
— Припомните, что случилось за этот период, — поднял на меня глаза Шварц. — Нечто такое, что послужило причиной подобного падения.
— Смерть Ричарда, из-за этого акции сразу подешевели.
— Нет-нет, я не о том. Вот этот отрезок с февраля по апрель выглядит очень странно. Особенно общий объем сделок. Для такого небольшого пакета он весьма необычен. Тем более при таких ценах на акции и всего одном посреднике. Надо посмотреть по каждой сделке в отдельности.
— А это возможно?
— Ага. Вот вам все сделки на экране — в каждом случае размер сделки не превышает нескольких сотен акций, ну, пара
— Ну и что это все значит?
Шварц откинулся на спинку кресла, задумчиво потирая подбородок. Расшифровка хитроумных графиков была, по всей видимости, его коньком. Я терпеливо ждал.
— Есть два варианта, — сказал наконец он. — Либо крупный держатель продает свои акции множеству мелких покупателей, либо кто-то собирает себе внушительный пакет, покупая у множества мелких продавцов. В первом случае цены, как правило, падают.
— Тогда, следовательно, мы имеем дело с крупным продавцом, так?
— Возможно. Согласно этому графику, речь идет о двадцати — тридцати процентах общего числа акций, приобретенных или проданных одним-единственным инвестором. Кто, по-вашему, может располагать таким пакетом?
— Только Ричард. Но я-то знаю, что он не продал ни единой акции. В любом случае все первоначальные держатели акций «Фэрсистемс» в момент выпуска их в обращение подписали обязательство не продавать свои пакеты в течение двух лет.
— Значит, скорее всего речь идет о крупном покупателе.
— Но тогда он должен фигурировать в реестре акционеров. Разве инвесторы не обязаны регистрироваться в Комиссии по ценным бумагам и биржам, когда их пакет достигает десяти процентов?
— Пяти процентов, во-первых, — поправил меня Стив. — А во-вторых, теоретически вы, конечно, правы, однако при желании скрыть такой факт легче легкого, особенно если ваш посредник смотрит на это сквозь пальцы. И комиссия здесь практически бессильна.
— Вы считаете, что «Вагнер — Филлипс» способна на такие проделки?
— Вполне, судя по их репутации.
— Но как же тогда объяснить падение цен? Вы же сами только что сказали, что покупка акций в таких объемах должна вести к их подорожанию.
— Ими наверняка манипулируют, — твердо заявил Шварц. — «Вагнер — Филлипс» искусственно занижает цены в угоду этому покупателю. Просто запугивает своих мелких клиентов, вынуждая их продавать акции.
— Зачем, скажите мне Бога ради!
— А кто их знает, все зависит от того, кто этот покупатель. Все может объясняться очень просто. Услуга за услугу — ты мне, я тебе, как говорится.
— Но вы уверены, что снижение цен не вызвано страхом инвесторов перед банкротством «Фэрсистемс»?
— У них есть основания для таких опасений? — спросил Стив.
— Возможно.
— Что, по этому поводу публиковалась какая-нибудь информация?
— Нет. Разве что сообщение о смерти Ричарда. Но мы ведь говорим о падении цен, которое предшествовало его гибели.
— Ну, что вам сказать... Инвесторы, конечно, могут вдруг перепугаться. Однако их к этому надо подтолкнуть. Что, вероятно, и сделала «Вагнер — Филлипс». Косвенно это подтверждается количеством сделок, которые свидетельствуют, что некто собирает крупный пакет акций вашей компании. Готов спорить на что угодно, ими манипулируют в интересах одного-единственного покупателя.