Речной дурман
Шрифт:
Жасмина подала Джэарду руку, и он помог ей сойти на землю.
— Тогда я тоже хотела бы останавливаться здесь, когда мы будем приезжать сюда.
Он улыбнулся:
— Да?
— Конечно. — Джэард принес ведро воды для лошади. А когда он взял Жасмину за руку и повел к ступенькам, ведущим в дом, она попыталась придать своему лицу веселое выражение. Хотя его улыбка несколько минут назад и приободрила ее, она все еще не знала, чего от него сегодня можно ожидать.
Вместе они вошли в единственную в домике
Над очагом в другом конце комнаты стояли железные кастрюли и другие кухонные принадлежности, а на подставке под ними висели ружья. В углу в стороне от очага стояла железная кровать, покрытая пестрым стеганым одеялом. Окна украшали тонкие белые занавески, пропуская неяркий свет с улицы. В целом домик производил впечатление тепла и уюта.
— О, здесь очаровательно! — воскликнула Жасмина.
— Очень мало кто знает об этом домике, — отвечал Джэард, снимая пиджак и шляпу и бросая их на стул. — Я сюда прихожу, когда хочу побыть один.
— Да? — спросила она заинтересованно, в свою очередь снимая шляпку и укладывая ее рядом с вещами Джэарда на стул. Она прошлась к тяжелому столу и потрогала его грубую деревянную поверхность, мысленно представляя, что здесь Джэард делает один.
— Тогда я вдвойне польщена тем, что ты делишься этим секретом со мной, — сказала она с улыбкой.
— Это не все, что я собираюсь разделить с тобой, — заявил он вдруг охрипшим голосом, приближаясь к ней. Он схватил и с силой, почти грубо прижал ее к себе, зашептав ей в ухо горячим шепотом:
— Боже, женщина, мне не терпится снять с тебя всю одежду.
— Что? — поразилась она бесстыдству его слов и попятилась от него.
Он с горящим взором наступал на нее, а потом грубо потянул к себе.
— Я сказал, что мне не терпится снять с тебя одежду. Я хочу, чтобы ты была моей сейчас же, Жасмина. И на этот раз я хочу посмотреть на тебя. На тебя всю.
Все еще смущенная его дерзкими словами, Жасмина с отчаянием в голосе спросила:
— Джэард, почему ты сердишься на меня?
К ее изумлению, он рассмеялся. Она все еще продолжала отступать от него, а он шел за ней, улыбаясь, с веселыми искорками в глазах.
— Сержусь? Вы подумайте! Скорее мне не терпится. А еще вероятнее, я просто до умопомешательства хочу обладать тобой. Но сердиться? — Он прижал ее к столу, схватил за плечи и впился глазами в ее глаза.
— Я тебе советую начать раздеваться, Жасмина, иначе мне придется сорвать с тебя одежду, и тогда, без сомнения, я привезу тебя домой в очень неприглядном виде.
— Но, Джэард, я думала…
— Повернись, — скомандовал он.
Она подчинилась и почувствовала, как его нетерпеливые пальцы начали расстегивать пуговицы
— Что ты думала, любовь моя?
— Что… о Боже!
Джэард стянул с нее лиф платья, развязал тесемки рубашки и жадно припал ртом к ее груди.
— Я думала, что ты… что я разочаровала тебя тогда, — выдохнула она, чувствуя, как возбуждение жаркими иглами начинает пронзать ее тело.
— Разочаровала меня? — повторил он с недоверием и изумлением, сцепив у нее за спиной руки и покусывая ей грудь, чем просто начал сводить ее с ума. — Ты была божественна, любовь моя!
— Но… ты так странно вел себя — потом!
— Я думал, что, может быть, нам нужно было подождать, пока мы поженимся… что ты, может быть, жалеешь об этом и что я, может быть, причинил тебе боль или напугал.
— Нет, нет, — ответила она.
— Нет? — спросил он со смешком.
Но тут она потеряла способность думать, так как Джэард стянул с нее одежду еще ниже.
— Я обещал себе больше этого не делать и испытал просто адовы муки за эти четыре дня, но ничего не помогло. Помогай тебе Бог, девочка моя, даже если тебе это очень не нравится, я сделаю это сейчас!
— Я не говорила, что мне это не нравится, — почти вскричала она голосом, полным желания.
— О Боже, любимая, я не могу ждать, — едва выговорил он с отчаянием.
Жасмина взглянула на Джэарда.
— Любовь моя, — прошептал он, наклонясь и целуя ее теплыми дрожащими губами. — Любовь моя.
Через минуту он слегка отстранился.
В течение последующих трех часов Жасмина заново открыла для себя, что такое любовь и что такое страсть.
Потом они разговаривали. Джэард рассказывал ей о своих поездках в Европу и как он собирается взять туда ее и Мэгги на будущий год, а она призналась, что с тех пор, как она прочитала «Дон Кихота» в переводе Томаса Шелтона, она мечтает увидеть Испанию, и Джэард заверил ее, что он очень скоро исполнит это ее желание. Жасмина сказала Джэарду, что он чем-то напоминает ей эксцентричного героя Сервантеса, хотя бы тем, что часто сломя голову ввязывается в разные переделки, на что он нахмурил брови в притворном гневе и защекотал ее так, что она запросила пощады. Тогда он решил, что лучший и более приятный вид мщения — это опять овладеть ею.
И его мщение стало ее победой.
Жасмина лежала в объятиях с Джэардом, радуясь его близости и тому, что их любовь и взаимность притушили его смятение. Однако ее не оставлял страх, что его резкость по отношению к ней была вызвана не только его желанием. Для нее еще оставалось черной тайной то, что случилось с его родителями, и когда-нибудь это нужно будет выяснить. Но она отгоняла от себя эти сомнения, решив, что поговорит об этом как-нибудь в другой раз. Сегодня она не допустит, чтобы что-нибудь испортило этот замечательный день.