Редукция секса, или Неформальный анализ некоторых имплицитных интенций и весьма акцидентных связей
Шрифт:
Тори во всю травила мне душу:
– А они все такие. Потрахаться они все хотят. На халяву!
Какая тут могла быть халява, недоумевала я. Один обед в «Скважине» или 15 минут в «Драйве» стоили больше, чем съем квартиры на сутки. Что там на этот счёт говорил Наумовский? Он как-то рассказал мне об одном своём весьма состоятельном знакомом, который тратил на женщин немало денег, но при этом принципиально не давал им наличных. Так, рестораны, бутики, безделушки, духи… Вот только к чему он всё это говорил? Этого я никак не могла вспомнить. Наверное, в случае с Эрнестом всё дело было действительно не в деньгах… Может, ему просто хочется общения, разнообразия, новых ощущений, а секса
Взывая к интуиции, я продолжала задаваться вопросом: состоится ли сегодня моё свидание с Эрнестом? Я ждала какого-нибудь знака… Но знака не было. Интуиция по-прежнему молчала. Наверное, это был как раз тот момент (я бы даже сказала точка бифуркации), когда решение необходимо было принять самой. И это должно было быть очень значимое решение… И я его приняла. Что, в конечном счёте, убедило меня поехать? Ненастойчивость со стороны Эрнеста.
– Я просто не знаю, что ещё придумать! – сетовал он. – Если не хочешь в «Драйв», давай не поедем. Может, у тебя есть какое-нибудь предложение… Я просто тебя увидеть хотел. Хочешь, поедем в суши-бар.
Суши-бар представлялся мне чем-то уж совсем неприемлемым, а потому я, наконец-то, согласилась на карт-центр. Эрнест должен был заехать за мной через полчаса. Я была так поглощена своими раздумьями и сомнениями, что мне и в голову не пришло поправить макияж, причёску, побрить ноги и выбрать одежду для картинга. Судя по всему, свидание с Эрнестом должно было состояться. Закон Пуделя, определённо, работал.
К проблеме лексического оформления эмпирического материала
Слово – выражение мысли… и потому слово должно соответствовать тому, что оно выражает.
Л. Н. Толстой
Эрнест не мог не заметить моего напряжённого состояния.
– Давай не поедем, – в очередной раз предложил он, чем окончательно убедил меня решиться на поездку в карт-центр.
– Да нет, поедем. Мне, правда, хочется посмотреть. Просто, сегодня не мой день, – призналась я ему.
Словно в подтверждение моих слов мы на десять минут застряли в пробке (на маленькой улочке, где и пробок-то никогда не бывало).
– Вот видишь, – завопила я, – это знак!
Эрнест дал мне ещё один шанс дать задний ход и скрыться в кустах. Я так и не поняла, какое именно чувство заставило меня отказаться от такой возможности, но я от неё все-таки отказалась.
– Да ладно, чего уж там, поехали… Будем считать, что я тебе доверяю.
– Будем считать или доверяешь?
– Ну, если бы я тебе не доверяла, вряд ли я вообще с тобой бы поехала.
Когда мы доехали до «Драйва», меня уже просто колотило. В принципе, я никогда не отличалась особой храбростью. Самым большим экстримом в моей жизни была короткая стрижка да, пожалуй, ещё секс с Сергеем Аполлинариевичем.
Для начала Эрнест предложил мне немного осмотреться. Мы поднялись в бар, где он заказал для меня глинтвейн. Казалось, Эрнест чутко улавливал моё состояние и старался отвлечь от тягостных мыслей. Однако внешне это выглядело так, словно он болтал без умолку, перемывая кости и бывшему директору, и аудитору, и ещё какому-то парню. Я поглядывала на него, посасывая через трубочку глинтвейн. В полумраке бара мне показалось, что в профиль он чем-то напоминает мне Шурика, моего первого парня и, наверное, единственного, кого я действительно любила.
– Покурить бы, – заметила я, и Эрнест устремился к барной стойке за сигаретами. Я выбрала подороже.
Мы вышли в ангар, нависающий над трассой. Я закурила, вглядываясь в темноту.
– Не волнуйся, ты справишься, ты же у меня такая умница, – Эрнест подошёл ко мне сзади, очень тихо и нежно обнял, а потом поцеловал в макушку.
А я сразу вспомнила слова Олечки из «Служебного романа», предназначенные для героя Басилашвили: когда женщине говорят, что она умница, хотят сказать, что она полная дура…
…Выбравшись из карта, я перевела дух. Название заведения полностью соответствовало получаемым в нём ощущениям. Преисполненная восторга, я подумала о том единственном, о чём была в состоянии думать в тот момент: «Пиздец!». Другие слова просто не приходили мне в голову, да они и не могли с такой точностью, силой и глубиной передать моих чувств. «Пиздец!», – ещё раз с упоением отметила я про себя, стаскивая шлем. Мне всё ещё не верилось, что я сделала это. Когда мы снова поднялись в ангар, в котором уже погасили свет, я просто прыгала от радости. В совершенно искреннем порыве я бросилась к Эрнесту и обняла его. Я была собой так горда! Он подарил мне поистине незабываемый вечер…
Я была наивна, полагая, что вечер подошёл к концу. Следующим пунктом программы значилась поездка на Солнечную горку. Словно спохватившись, моё воображение нарисовало мне мрачный, непроходимый лес, освещённый лишь светом далёкой звезды. И что Эрнесту там понадобилось? Впрочем, он совсем не настаивал, что прибавило мне решимости.
На Солнечной горке было полно машин и влюблённых парочек. Похоже, Эрнест точно знал, куда следовало отвезти девушку с целью её соблазнения. Возможно, он уже проделывал это не один раз. Затаив дыхание, я шла по ярко освещённой фонарями мощёной дорожке к круглой площадке с памятником. Это было так романтично! Под нами фантастическим кольцом раскинулся разъезд нового моста. Вдали мерцал огнями город. Холодный, пронзительный ветер терзал хлопья первого снега. Эрнест крепко обнял меня и прижал к себе. Рядом обнимались ещё двое. Похоже, сюда все только для этого и приезжали. Этакое место для паломничества влюблённых. Что и говорить, это впечатляло. Я даже не могла выразить насколько. «Охуеть», – подумала я, возвращаясь к машине. Столько романтики у меня не было за всю мою жизнь, а не то, что за три часа. Всё было просто замечательно, но…
Забравшись в джип, мы попытались согреться, причём самым невинным образом. Эрнест просто взял мои руки в свои, поглаживая их и время от времени целуя.
– Ну, так как, я сегодня заслужил поцелуй, в щёчку? – наконец спросил он.
Подивившись его скромности, я чмокнула его в обе щеки. Он опять принялся воодушевленно о чём-то рассказывать. Не помню ни единого слова. Ничего. Не умолкая ни на минуту, он ненавязчиво, как бы между прочим, то касался моего ушка, то поглаживал по волосам, то целовал в шейку. Были все основания полагать, что этот Казанова уже защитил диссертацию на тему «Эрогенные зоны Касьяновой» и теперь умело воплощал теорию в жизнь. Через несколько минут я начала понимать смысл выражения «башню сносит», ибо снесло её окончательно. Эрнест всё ещё не пытался меня поцеловать. Казалось, у него была стратегия и тактика. Он выжидал. Выжидал до тех пор, пока каждая клеточка моего тела не начала вопить: вот она я, бери. Он поцеловал меня тогда, когда для меня было уже просто невозможным, чтобы он этого не сделал. И как поцеловал! «Вот блядство!», – подумала я.