Рельсовая война в Полесье
Шрифт:
НОЧНАЯ КАНОНАДА
В лагере Ельской бригады всем командирам были точно определены участки действий для каждой бригады, каждого отряда. Севернее Ельска полотно железной дороги должна была взрывать Мозырьская бригада и приданный ей отряд Лельчицкой бригады, а Лельчицкая и Ельская бригады — от Ельска до станции Словечно. Начало «рельсовой войны» было назначено на четвертое августа. Взрыв полотна и мостов должен быть произведен в три часа ночи. По данным разведки, гитлеровцы усилили охрану дороги и пополнили гарнизон станции Ельск.
До железной дороги оставалось
Шли осторожно, в колонне по одному. Беленчик со своим штабом находился в голове колонны. Душная августовская ночь. Темнота, испарения от мокрой земли. Перед вечером разразился настоящий ливень. Шли невидимые в темноте люди, упрямые советские партизаны, шли к железной дороге, приглушая шаги, грязь чавкала под ногами. Тяжелые косматые тучи висели над головой, изредка появлялся молодой месяц.
Наши разведчики, которыми командовал Семен Шукалович, решили остановиться на небольшой привал в деревне Ставок, но там не было ни одного дома. Расположились в подвале разрушенной сельской школы. Поставили часовых. Здесь было прохладно, стоял запах сырой земли, тускло мерцала лучина, на белых стенах темнели пятна сырости. В углу из груды кирпичей торчала подставка от глобуса.
Под ступенями лестницы партизаны нашли патефон, видимо спрятанный хозяевами от гитлеровцев. Кто-то начал мурлыкать мелодию белорусского «Крыжачка». Разведчики тесным кружком собрались у горящей лучины, и пламя освещало их небритые лица, черные от копоти и грязи, с воспаленными от бессонницы глазами. Кое-кто дремал на соломе, некоторые лежали в полумраке с широко раскрытыми глазами и, стараясь не пропустить ни одного звука, слушали песню, думая о своем далеком, родном. Шукалович рассматривал карту.
— Хорошая мелодия, — сказал Николай Янковец.
— Да, — нехотя ответили ему.
Болела, видно, партизанская душа от горькой печали.
После короткого отдыха двинулись к железной дороге. Метрах в ста от полотна разведчики залегли и начали наблюдать за вражескими патрулями. Ближе подойти не было возможности, так как гитлеровцы, опасаясь партизан, вырубили лес вдоль железной дороги, создав зону безопасности. Но вот Шукалович и Чурилов передали по цепочке приказ: «Вести наблюдение за дорогой», а сами по-пластунски продвинулись метров на пятьдесят вперед.
Разведчики знали, что на перекрестке шоссе и железной дороги сооружен дзот. От него на расстоянии до пятисот метров вдоль дороги через каждые десять минут патрулируют гитлеровцы.
Когда подошли подразделения и Чурилов доложил обстановку, командиры посовещались: как быть с дзотом? Взорвать его или оставить? Решили взорвать. Если оставить, то из него наверняка немцы откроют огонь, а это значит: неизбежны жертвы. Сектор обстрела со стороны дзота большой. Взрыв дзота был поручен группе разведчиков во главе с Чуриловым. По-пластунски они стали продвигаться к укрепленному пункту.
Прошло несколько томительных минут. Затаив дыхание, партизаны следили
В воздух взвилась зеленая ракета. Это был сигнал, означавший начало выполнения задания. Партизаны энергичным броском достигли насыпи. Первым на нее взбежал возбужденный удачей Роднюк. Он громко крикнул:
— За мной, ребята!
Подбежали к дороге. Каждый старался приложить к рельсу толовую шашку в отведенные для этого секунды и в определенном для него месте. Проходит пять секунд, десять, пятнадцать, восемнадцать… Поступила команда отходить. И вскоре загремели взрывы. Они перемешались с автоматной и пулеметной трескотней. Партизаны отходили. Раздался голос Чурилова:
— Миша, назад!
Но вот сверкнула вспышка, и раздался большой силы взрыв. Его отблески озарили дорогу. Это была последняя операция Михаила Роднюка. Нарушив приказ, он за двадцать секунд решил поставить две шашки и при взрыве последней погиб сам.
Справа и слева до нас доносились приглушенные взрывы: это действовали партизаны Ельской и Мозырьской бригад.
Одновременно с нами разрушали железнодорожное полотно и мосты, пускали под откос эшелоны с живой силой и техникой врага и другие соединения. На десятках, сотнях километров вздымались красные языки взрывов.
Операция по разрушению железной дороги Мозырь — Словечно длилась буквально несколько минут. Но подготовка к ней была длительной и сложной. Успешно выполнили задание наши южноприпятские бригады — Мозырьская, Ельская и Лельчицкая. В ту памятную ночь они полностью вывели из строя железную дорогу на участках станций: Мозырь — Мытва — Ельск — Бугутичи — Словечно. Но в рядах партизан не стало многих отважных товарищей. Их похоронили в лесу, недалеко от села Буйновичи.
…Партизаны возвращались обратно на свои базы. Был ясный, тихий летний вечер. Пышные кроны деревьев чуть шелестели… Как всегда, впереди шли разведчики. Вдруг под ногами у Кости Чурилова что-то грохнуло. Сначала он даже не понял, что произошло. Видел только, как мгновенно залегли на землю разведчики, как промелькнули в воздухе комья земли. А потом острая боль в ноге…
«Мина… ранило в ногу». До глазам подбежавших товарищей Костя понял, что ранение серьезное. Страшная слабость разлилась по телу, и Костя потерял сознание.
Очнулся он на носилках, сделанных разведчиками из веток. Чурилов ощущал мучительную ноющую боль в ноге. Его знобило.
До лагеря опять пришлось идти по бездорожью, в сумерках лесной чащи. Разведчиков было десять: четверо несли носилки, а остальные шли впереди, раздвигая кусты и ветки деревьев. Продвигались медленно и молча.
В лагерь пришли на рассвете. Бригадный врач Василий Тимофеевич Симанович сразу принялся за работу. Раненого положили на устроенный наспех брезентовый стол. Сколько муки, сколько нечеловеческой боли пришлось перенести ему, оперируемому в лесном партизанском лагере! И каким искусством должен владеть врач, делая операцию в таких условиях!