Роар

Кармак Кора

— Да, когда я начну нападать на невинных прохожих, ты должен будешь находить укрытие и бить меня тяжёлым предметом. Идеально.

Он как раз разворачивал мокрую ткань с её первой ноги и остановился, его глаза были тёмными и серьёзными.

— Я же сказал… Никто тебя больше не вырубит.

Она слишком устала, чтобы спорить, и после того, что случилось раньше, почти боялась того, к чему может привести их спор. Она оставалась молчаливой и напряжённой, когда он начал наносить липкую мазь на обожжённую часть её ноги.

— Сколько тебе лет? — спросил он, снова отвлекая её вопросами.

—

Восемнадцать.

— Ты всегда жила в Паване?

— Да.

— В твоей семье были Бурерождённые?

Она дёрнулась, и от этого его рука слишком сильно скользнула по волдырю. Она вскрикнула, и он убрал руки от её икры, обхватив её бёдра, пытаясь удержать её.

— Спокойно. Я не хотел тебя напугать.

— Ты не напугал меня, — рявкнула она, взбешённая тем, что потеряла бдительность.

Только когда он заговорил снова, его голос был тихим, личным, она поняла, что его руки всё ещё лежали на её бёдрах.

— Я действительно считаю, что ты самая обескураживающая девушка, которую я когда-либо встречал.

— Я не обескураживающая, — настаивала она.

Это он сбивал с толку.

Он опустил подбородок, рассмеявшись, и от этого звука, одновременно мужественного и мягкого, у неё по спине побежали мурашки. Даже с пятнами сажи на лице и мокрыми распущенными волосами он был прекрасен. Отчасти из-за копоти и растрёпанных волос. Он был похож на отважного авантюриста, и эта опасная черта уравновешивала мягкую линию его рта и длинные ресницы, обрамлявшие его карие глаза.

— Видишь? — сказал он. — Именно это я и имею в виду. Иногда ты так болезненно застенчива, что мои собственные слова путаются у меня на языке из страха сказать что-нибудь не то. Но, в других случаях, ты пугающе храбрая. Я думаю, если ты встретишь медведя в лесу, ты можешь приказать ему не есть тебя. И возможно он даже послушается тебя.

— Ну, есть несколько книг, в которых рекомендуют бросить вызов медведю. Притвориться, будто ты самый большой хищник, чтобы отпугнуть его.

— И… почему я не удивлён, что ты знаешь, что делать, если столкнёшься с медведем, хотя ты сама говорила, что никогда не выходила за пределы Павана? Я не понимаю тебя, и это сводит с ума.

— Тебе и не нужно меня понимать.

На самом деле, у неё были бы большие неприятности, если бы он это сделал.

— А, вот мы опять расходимся во мнениях. Я думаю, что мне нужно понять тебя.

— Нет, ты хочешь. В этом вся разница.

Он полез в рюкзак за свежими бинтами, но не сводил с неё глаз. Он закончил обматывать её вторую ногу, не торопясь отвечать. Её ноги всё ещё балансировали на его твёрдом бедре, а солнце над головой отражалось от его длинных тёмных волос.

— Мне нужно знать. И я хочу этого, — произнёс он.

Она не знала, что и ответить, поэтому переключила своё внимание на него.

— Тебе лучше попросить Дьюка взглянуть на твоё плечо. Оно снова кровоточит.

Он выглядел так, будто хотел сказать что-то ещё, как будто хотел поговорить о том, что случилось раньше, но она отвернулась и сунула ноги обратно в ботинки раньше, чем он смог сделать это за неё.

Локи был лидером этой команды, и независимо от того, что

произошло между ними, она знала, что он не позволит ей столкнуться с бурей, пока не станет доверять ей. Но то, о чём он говорил — о двух её сторонах — она не знала, как объяснить их вне контекста своей жизни. Как она могла объяснить, что всю свою жизнь мечтала о приключениях, в тоже время будучи охваченной страхом? Она не могла объяснить, что никогда не нуждалась ни в чём материальном — ни в одежде, ни в деньгах, ни в пище, — но ей не хватало всего, что давалось бесплатно. Дружеского общения. Правды. Выбора. Она не могла сказать ему, что ей так хорошо удаётся притворяться, будто она больше не знала, кто она такая.

Иногда она была Авророй. Уверенной. Умной. Культурной.

Иногда она была Роар. Испуганной. Одинокой. Пристыженной.

И всё больше она становилась Роар — дерзкой, порывистой и всё больше озадаченной ситуацией, в которой оказалась. А иногда она не была ни одной из них, потерянной и дрейфующей где-то посередине, как дикие земли между городами Бурерожденных.

Бурерождённые не наши спасители. Они попросту делают нас слабыми. Они держат нас за горло и называют это защитой. Небеса правят всем, и именно им мы должны быть преданы.

— Книга Священных Душ

16

Кассий услышал суматоху, поднявшуюся за пределами покоев, которые он занял для себя в королевском крыле — тяжёлый стук сапог и громкие крики. Он распахнул дверь и увидел небольшую группу солдат, пробиравшихся по коридору с поднятыми мечами.

Он вышел, подняв руки ладонями вверх.

— Господа, уверяю вас, в оружии нет необходимости. В чём, собственно проблема?

Он узнал солдата, шедшего впереди — он охранял Аврору, тот самый, который нёс её после инцидента с ножом. Кассий полагал, что его зовут Тавен. Он боролся с хмурым взглядом.

— Мы требуем встречи с королевой.

Кассий вздохнул. Честно говоря, он был удивлён, что это заняло так много времени.

— Я понимаю ваше беспокойство, но королева нездорова. Уверяю вас, за ней присматривает горничная. Но вряд ли группа солдат, ворвавшихся в её личные покои, поможет ей выздороветь.

— Я поверю в это, когда увижу, — прорычал Тавен. — Она знает, что твой отец скачет по тронному залу, как будто, тот принадлежит ему?

Кассий стиснул зубы. Старый дурак. Неужели он не понимает, что крайне необходимо быть осторожным?

— Мой отец привык быть главным и иногда может переступить черту. Вот почему мы с братом взяли на себя обязанности по управлению бурями в Локи. Уверяю вас, король не желает вам зла.

Ложь соскользнула с его языка, как бритва.

— Тогда, возможно, вашей семье пора возвращаться домой.

Кассий прищурился, глядя на Тавена.

— Значит, ты уже отказался от своей принцессы?

Ноздри мужчины раздулись, а челюсти сжались.

— Никогда.

— И всё же ты хочешь, чтобы я бросил её и уехал? Забрал с собой всех своих солдат?