Роковое влечение
Шрифт:
Переживать за кого-то оказалось гораздо хреновее, чем страдать самому. Он осознал это, когда она спрыгнула с дерева и метнулась за лианами, чтобы привязать их обоих к дереву. Идея, кстати, отличная. Но если чужие проблемы вдруг стали важнее своих собственных — значит, дело дрянь. Это иногда заканчивается свадьбой, детьми или чем-то даже похуже.
К жуткой стихии он относился проще, потому что видел подобное раньше. Дерьма, случившегося с ним на десять судеб хватит. Столько грязи, крови, чужих трагедий…
А вот Ульяна жила однообразной, тихой жизнью. Историю знала по книжкам, а сейчас вот упала лицом в такой экстрим, что не все внутренние органы выдержат. Теперь ей будет сложно уснуть, боясь, что остров снова затопит, страшно будет даже просто спуститься с этой горы.
Они стояли на коленях, обнимая друг друга, и Антонио выдохнул, замечая, что постепенно дождь стал утихать. Огромных волн больше не было. Небо стало светлеть. Очень хотелось жрать. Самое ужасное, что он потерял нож, который выпал из кармана во время его «купания», а ещё он очень переживал за бутылку. Сухая трава на острове вряд ли найдётся, но без стекла развести огонь будет сложно. Мысли роились в его голове, жаля любой здравый смысл, странно было думать о ком-то ещё, кроме себя.
И, погрузившись в тревожные размышления, он ощутил на коже нечто липкое и вязкое. На влагу от дождя не похоже. Антонио отлепил Ульяну от себя и опустил взгляд ниже.
— Твои руки, — посмотрел он на разодранные полосы, — ноги.
Это было куда страшнее его царапины на ладони.
— Подобное не заживёт на тропическом острове, — грустно усмехнулась Ульяна. — Начнутся нагноения. Этим ранам нужна обработка или даже швы. Я не заметила, как сильно все ободрала. Болит, — всхлипнула девушка.
Глава 24
— Мне больно! — захныкала Ульяна.
— Сиди спокойно! Эти листья должны помочь. Ну, и солёная вода, конечно же, — сказал Антонио.
— Обещай, что сожжешь на костре, а не закапаешь на съедение червям, когда меня убьет заражение крови, — простонала Ульяна, разглядывая разодранную кожу.
— Не капризничай, — ущипнул за бедро Антонио. — А то я укушу тебя!
Клацнув зубами возле уха, он добавил:
– Ты спасла мне жизнь! Спасибо!
Ульяна, пораженная теплотой его слов, явно растерялась и не знала что ответить. Внезапно на ее лице засияла добрая улыбка. Такая искренняя и красивая, он непроизвольно залюбовался ею.
Внутри Антонио что-то дрогнуло, как будто растаял кусок льда, который сковывал бесчувственное сердце. Что-то он совсем размяк в последнее время, потерял хватку, развесил уши. Хоть сейчас за жабры бери и тащи в застенки муниципалитета брак регистрировать.
Он взял её на руки и понёс вниз, начав острожный спуск с утеса по дальней, узкой тропе, серпантином ведущей к ущелью.
— А вдруг волна придёт снова? — вцепилась Ульяна в его плечи.
Похожая на перепуганного котенка, его охваченная страхом коза
— Ветер стих, волны образуются из-за ветра, — успокаивающе пояснил Антонио.
— На самом деле, нет! — возразила бледная как простыня Ульяна, отрицательно кивая. — Волны возникают по разным причинам: из-за ветра, прохождения судна, падения в воду какого-либо предмета, притяжения Луны, землетрясения, извержения подводного вулкана или схода…
Антонио улыбнулся и прижался к ее губам, затыкая рот поцелуем. Слизывая страх без остатка. Ему нравилось, как учёная мышка от его прикосновений превращалась в развратную кошечку. Это возбуждало. Идти, целоваться и нести на руках женщину оказалось занятием не из лёгких. Но он справился, ощущая, как приятное тепло разливается по телу, расслабляется и словно начинает свободнее дышать каждая клетка организма. Потому что они все еще живы, а это самое главное. Её раны он вылечит, что-нибудь придумает. Он чувствовал нечто вроде ответственности за неё, уж слишком много им довелось пережить вместе.
Некстати Антонио вспомнил про свой тайник. В прошлый раз он перекопал все заново, сделал ямку глубже и прибил камнями. Но волна прошла через весь остров…
— Я тут подумала, — всхлипнула девушка, — моя мама, все мои знакомые, наверное, считают меня умершей.
— С этим ничего не поделать
— Я не знаю сколько мы здесь.
— Полторы недели, я делаю засечки.
— Я давно должна была вернуться из отпуска. Никто не знает о том, что я поехала на яхте, просто не вернулась в отель и все. Все мои родные, друзья, коллеги считают, что меня больше нет.
— И твой профессор, — выплюнул эту глупость Антонио, не успев подумать.
И если раньше его смешила вся эта история, то сейчас почему-то активно не нравилось вспоминать, как по прибытии на остров она без умолку тараторила о старом мудаке.
— Ты вернёшься, и это станет им подарком, — засунул он свое ущемленное самолюбие в задницу, надев на лицо маску равнодушия.
О своих он не думал. Он часто исчезал, иногда не появлялся месяцами. Вряд ли мать решит, будто он окочурился, если только деньги закончатся.
Козочка выглядела расстроенной и, хотя он все больше думал о тайнике, ему пришло в голову, что, возможно, ей необходима поддержка. Это слегка напрягало. Он не выносил нытья, женских слез и всякой такой хрени. Сюсюкаться с женщинами он не привык. Ульяна смотрелась опустошённой, похоже ее силе воле пришёл конец — лимит храбрости ученой курочки исчерпал себя. Помогать физически, да даже ругаться — это одно, а вот сопереживать — совсем другое.
Если бы не раны, он мог бы отвлечь её, облизав с ног до головы, затрахав до поросячьего визга, но сейчас излюбленное занятие не подходило.