Роковой сон
Шрифт:
— Было бы очень любезно с вашей стороны, — ответил Эдгар с холодной вежливостью, от которой не могло не бросить в дрожь.
Он наклонился к ребенку и заговорил по-саксонски. Мальчик — Хакон, сын Свена, внук Годвина — застонал и приподнял мертвенно-бледное, измученное личико.
— Моему господину раньше не приходилось бывать на море. — Эдгар попытался объяснить причину слез ребенка.
Третий заложник, Влнот, самый младший брат Годвина, был едва ли старше Хакона. Он только что очнулся от беспокойного сна и сел, протирая глаза рукой. Эдгар сказал ему что-то по-саксонски, ребенок с любопытством
Когда Рауль вернулся с вином, Хакон, казалось, был окончательно измотан еще одним приступом морской болезни. Между рыданиями он отхлебнул немного из поднесенного к его губам рога с вином и поднял на Рауля свои опухшие от слез глаза. Юноша улыбнулся, но мальчик только ближе прильнул к Эдгару, то ли от застенчивости, то ли, быть может, от враждебности ко всему, что его здесь окружало. После вина он явно почувствовал себя лучше и задремал. Эдгар поплотнее укутал малыша в мех и отрывисто бросил:
— Благодарю, нормандец.
— Меня зовут Рауль д'Аркур, — представился юноша, упорно стараясь подчеркнуть свое дружеское расположение. — Мальчик слишком мал, чтобы покидать свой дом. Через денек-другой, уверен, он почувствует себя более счастливым.
Эдгар ничего не ответил. Его молчание объяснялось скорее природной бестактностью, нежели нарочитой грубостью, но в дальнейшие разговоры он явно не желал вступать. Поэтому, подождав немного, Рауль собрался уходить.
— Может быть, малыш немного поспит. Позовите меня, если вам что-нибудь понадобится.
Эдгар слегка склонил голову в знак согласия. Когда Рауль ушел, Влнот поинтересовался:
— Кто это был, Эдгар? Что он говорил?
— Человек, который, как мы с тобой заметили, всегда находится рядом с герцогом Вильгельмом, — ответил старший. — Он сказал, что его зовут Рауль д'Аркур.
— Мне он понравился, — решил Влнот. — Он так ласково говорил с Хаконом, который из-за болезни плачет, словно маленький дурачок.
— Он плачет, потому что не хочет ехать в Нормандию, — нахмурился Эдгар.
— Да он просто глупец, — хихикнул Влнот. — Что касается меня, я очень рад, что уехал. Герцог Вильгельм обещал мне породистого жеребца и веселые развлечения. Будут и состязания, и охота на оленя в Квевильском лесу, а потом он посвятит меня в рыцари. — Увидев, что Эдгар молчит, мальчик недовольно продолжил: — Думаю, что тебе это тоже не нравится, как и Хакону. Может, ты предпочел бы, чтобы и тебя изгнали из страны, как моего брата?
Эдгар продолжал молчать, глядя на посеребренные волны, будто пронзая взглядом тьму, скрывшую от него отдаленные берега Англии. Пожав плечами, Влнот отвернулся и стал устраиваться ко сну.
Саксонец не спал, баюкая на коленях Хакона. Последние слова Влнота угодили в цель. Ему хотелось быть в Ирландии вместе с эрлом Гарольдом, а не перевозить заложников нормандскому герцогу. Когда король Эдвард с милостивой улыбкой сообщил Эдгару, что надо ехать в Нормандию, тот сразу возненавидел глупого повелителя. Если бы не запрет отца, он давно был бы рядом с Гарольдом. Теперь Эдгар с горечью думал, что для него короткое изгнание вместе с эрлом предпочтительнее этого, гораздо более долгого изгнания, которое продлится Бог знает сколько.
Герцог прибыл в Англию несколько недель назад, сразу после беспорядков,
Вспоминая все произошедшее, Эдгар недовольно хмурил брови. Вассалы Эдварда, особенно те, которые были родом из южных земель эрла Годвина, надеялись, что противного графа приструнят и отошлют прочь. Но надо знать своего правителя — он никогда не выступал против своих обожаемых иностранцев. Эдгар с досады сжимал кулаки при одной мысли о том, что король Эдвард пообещал Юстасу все исправить.
От такого сжимались кулаки у многих, но особенно у силача Годвина и его сыновей: Гарольда, эрла Уэссекса и третьего сына Тостига.
Король Эдвард больше всех ненавидел этого эрла Годвина: именно он обманул, а затем убил его брата Альфреда, когда Гарольд Заячья Нога, незаконнорожденный сын великого Кнута, воссел на престол. Когда же Эдвард наконец вернул себе трон, то обнаружил, что Годвин всемогущ, и решил, что следует проигнорировать его злодеяния. А уж когда Годвин сам представил ему все объяснения, то Эдвард почувствовал себя обязанным жениться на его дочери Эдгите, хотя это не входило в его первоначальные планы. Свадьба состоялась, но принесла не много радости девушке. Заранее было оговорено, что она никогда не разделит с непорочным королем ложе, но ни образованность, ни благочестие не могли заменить ей желание родить ребенка.
После выходки графа Юстаса в Дувре Годвин поднял войска, чтобы поддержать оскорбленных горожан, и какое-то время дела шли хуже некуда. Эдвард спешно собрал своих дворян в Глостере, но когда Годвин с сыновьями появился во всей красе в нескольких милях от города и отказался предстать перед Конвентом, если с ним не будет войск поддержки, король понял, что дела его плохи, и собрал новый Конвент в Лондоне. Столица Англии придерживалась удобного правила — держаться лояльности. Съехались вельможи со всей страны, возглавляемые Сивардом, великим графом Нортумбрии, и Леофриком Мерсийским, приехавшим со своим тихим сыном Эльфгаром. Все они ревнивым взором следили за тем, как набирает мощь род Годвина. Поддерживаемый ими, король Эдвард приговорил к изгнанию и самого Годвина, и двух его сыновей, Гарольда и Тостига. Старший сын, Свен, был изгнан ранее за распущенное поведение, кульминацией которого явилось похищение священной особы, аббатисы, причем никакого смущения Свен при этом не испытал.
Эдвард, ликуя, отправлял в изгнание Годвина и его сыновей, но в какой-то момент он вдруг осознал, что наконец представилась удобная возможность одновременно избавиться и от королевы. Он заточил ее в Вервельском монастыре, отобрал приданое и почувствовал себя монахом в большей степени, чем когда бы то ни было за все предшествующие годы. Леди не жаловалась: очевидно, она достаточно хорошо узнала свою родню и была уверена, что, сбежав сейчас, все они вскоре вернутся. Граф Годвин уплыл с Тостигом во Фландрию, а Гарольд, весьма независимый, с горсткой единомышленников — в Ирландию.