Роман
Шрифт:
И каждый день, когда Долорес рассказывает мне, как страдает Хизер из-за того, что она не может покинуть пределы особняка, еще больше подстегивает мой гнев вырваться наружу, и Хизер приходится принимать весь удар на себя. Иногда мой гнев поглощает меня, еще до того, пока я заканчиваю ужин, и ее наказания начинается в обеденном зале, а затем мы продолжаем их в подвале. Бывают ночи, когда я могу держать свой гнев под контролем, позволяя ему кипеть на поверхности. Я жду, пока она примет ванну, наденет выбранную мною рубашку и поспешит скользнуть в постель, и лишь потом выплескиваю на нее весь свой гнев, избивая почти
Мы оказываемся в отточенной рутине, где Хизер либо подчиняется всем моим приказам, либо позволяет своим глупым понятиям влиять на ее решения, вынуждая меня наказывать ее плоть и неокрепший ум по своему усмотрению.
Каждое утро перед уходом на работу я открываю дверь в ее спальню, раздвигаю бледно голубые затемняющие комнату шторы с серебристой подкладкой, сажусь в кремовое кресло возле ее постели и смотрю, как она спит столько, сколько позволяет раннее утро. Я провожу губами по каждому изгибу ее лица, прежде чем останавливаюсь у ее рта, и шепчу:
— Пора просыпаться, мышка. Я приготовил твою одежду, и жду, что ты искупаешься, сделаешь эпиляцию, маникюр, педикюр, причешешься, оденешься и сопроводишь меня в столовую в шесть тридцать, как всегда.
Сегодня, пока я наблюдаю, как она шевелится в этой роскоши, которой я обеспечил ее сон, я ловлю момент, когда звук моего голоса наконец врезается в ее сознание. Я с удовольствием рассматриваю ее мягкое заспанное лицо, когда страх отражается в нём.
Сегодня очень важный день.
Сегодня день расплаты.
Сегодня будут даны ответы на вопросы, и определится судьба.
Сегодня исполняется шестая неделя со того дня, как она вручила мне свою жизнь.
Также этот день является началом ее длительного заключения.
— Открой глаза и посмотри на меня, мышка, — ее ресницы трепещут, прежде чем она откроет глаза цвета темного шоколада и посмотрит на меня, я ловлю себя на том, что подбираю правильные слова, чтобы объяснить ей, что ждет ее впереди. — Сегодня, после того, как с твоей челюсти снимут шину, советую тебе потратить день на созерцание истины, которую я открою тебе вечером за ужином. Я также предлагаю потратить изрядное количество времени, практикуясь в речи. Я ожидаю сегодня ясно услышать мелодию твоего голоса, я понятно выражаюсь? — я стою в полный рост, возвышаясь над ней и, застегивая пиджак и злорадно улыбаясь, продолжаю, — Ты знала, что, спустя недели, придет этот день, мышка. Используй его, чтобы подготовиться к следующему этапу твоей жизни. Сегодня настал твой час, не разочаруй меня. Именно от твоих сегодняшних действий зависит твоя жизнь, или же смерть.
Я знаю, особенно с вашей точки зрения, в этой части истории кажется, что я хочу, чтобы она потерпела неудачу. Не поймите меня неправильно, зло, что находится внутри меня, наслаждается мыслью о том, что она облажается, но другая часть меня, та, которую я отвергаю и не желаю признать, берет верх и жаждет, чтобы удача улыбнулась ей.
Я хочу ее, целиком и полностью, бесповоротно, я хочу каждую
Не на недели, не на месяцы, а навсегда. Я хочу, чтобы она принадлежала мне и только мне до конца моих дней.
Настолько, что когда она улыбается мне, из моих легких словно выбивают весь воздух, и они начинают сжимать нечто, находящееся у меня в груди. Это не может быть моим сердцем. Это что-то другое, чего нет в медицинских книгах. Я знаю это, потому что родился без сердца.
Орган, бьющийся в равномерном ритме в моей грудной клетке, никогда не чувствовал и не будет чувствовать ни намека на сочувствие, сопереживание, надежду, любовь и признательность.
Работа сегодня была для меня адом. Обычно она на 99.9 % проходит легко, однако сегодня вместо многочисленных родов, плачущих свертков счастья, меня ждал хаос, экстренные операции, и смерть.
Поэтому, сегодня, когда я говорю, что взбешен, это ужасное преуменьшение.
После того, как я провожу сорок пять минут, разминая мышцы насадками для душа с горячей водой, я оборачиваю полотенце вокруг талии, и иду в гардеробную. Я натягиваю темно-серые слаксы и черную плотно облегающую футболку с V-образным вырезом, которая открывает татуировку, покрывающую правую руку, а верхняя часть крыла в форме панциря видна на шее.
Чем ближе я физически к обеденному залу, тем быстрее гудит электричество в моих венах. Я ненадолго останавливаюсь у двери, и глубоко вдыхаю, поскольку готовлюсь к чему-то, всему и ничему одновременно. После того, как спокойствие ослабляет электричество, что с рокотом несется по моим венам, я расправляю плечи и выпрямляюсь в полный рост, пряча руки в карманы брюк, и спокойно вхожу в двери.
Вид идеальной улыбки Хизер, ее мерцающих светлых волос, ниспадающих на плечи, идеально контрастирует с платьем из красного шифона, что я выбрал для нее этим утром, и все слова, готовые сорваться с моего языка минутой ранее, исчезают, когда я смотрю на этот лик красоты передо мной.
Звук ее голоса воздействует на меня на фундаментальном уровне.
Ее голос — чистая эротика, а хрипотца из-за долгого молчания заставляет мой член затвердеть. Когда она оказывается в пределах досягаемости, внутри меня мгновенно просыпается основной плотский инстинкт.
Резким движением, я толкаю ее на середину длинного обеденного стола, а другой рукой молниеносно с грохотом сметаю все на пол, что попадается на пути. Не думая, я сжимаю ее бедра и разворачиваю, швырнув ее на освободившееся место. Мой взгляд прикован к ее, и из моего горла вырывается рычание, когда обеими руками я провожу по внешней стороне ее голеней, поднимая шелковистый шифон по ее гладким ногам. Я провожу руками еще выше, поочередно сжимая жестко ее тугую плоть, заставляя ее вскрикнуть и сморщиться от боли.
Схватив ее за икры, я развожу ее бедра в сторону, и прижимаюсь к киске своим эрегированным членом. Обеими руками я грубо касаюсь ее тела, сжимая достаточно сильно ее бедра и задницу, от чего, уверен, на них останутся синяки. Склонившись к ней, я зубами прикусываю ее сосок через атлас платья, и начинаю посасывать его. Находясь на столе, она выгибает спину, и издает стон, пока я провожу руками по ее телу, начиная от задницы, потом по бедрам и ребрам, пока не обхватываю ее налитую грудь, чтобы в тот же миг поднять платье вверх, к голове.