Романтические приключения Джона Кемпа
Шрифт:
— Я их… ик… довез… ик… и попал в холодную баню… ик!
На корабле мне влили в горло чего-то горячего, обсушили и уложили спать. Старого Рэнгсли отправили в шлюпке на берег.
Началась новая странная жизнь. "Темза" была самым обыкновенным вест-индским торговым судном. Но канаты, снасти и нерушимый купол неба над головой давали богатую пищу моему воображению. Медленно, лениво ползло время. Я ближе познакомился с моими спутниками — и все-таки знал их не лучше прежнего. Карлос и Кастро были единственные испанцы на борту и держались особняком.
Карлос рассказывал мне
Насколько мог я понять, Карлос вел крупную игру и благодаря своей беспечности проиграл. Фигурировала в его истории какая-то оскорбленная женщина. Он умел пить вино романтики. Теперь он доблестно ехал принимать наследство у старого дяди, очень знатного землевладельца на Кубе.
— Он, как я слышал, очень стар, — говорил Карлос, — немного сумасброд, и он нуждается во мне.
Карлос потерял в Испании все свое состояние, и для него пришлось как нельзя более кстати, когда дядя прислал за ним Томаса Кастро привезти его на Кубу в город Рио-Медио.
— Город принадлежит моему дяде. Дядя очень богат — испанский гранд. У него единственная дочь — донья Серафина. Я назначен — если удостоюсь его благосклонности — в женихи Серафине. И тогда все наследство перейдет ко мне. В роду не осталось наследников, кроме меня.
— Но как ты попал в беду? — спросил я.
— В беду? — высокомерно усмехнулся Карлос. — Ни в какую беду я не попадал. Это все Кастро. Он очень предан нашей семье. Но боюсь, что у него темное прошлое — вы понимаете, лучше не говорить громко на этом корабле. Есть в Рио-Медио некто О’Брайен — опасный человек. Томас, кажется, участвовал в его проделках, но меня это не касается. А часы, действительно, принадлежали тому человеку в Ливерпуле. Томас их купил, может быть, у жулика, я его не допрашивал. Полиция, собственно, гонится не за мной, а за Кастро. Уж не думаете ли вы, что я способен украсть часы?
— Что за вопрос!
Конечно, я не считал Карлоса карманником, но я не оставлял мысли, что он пират высшего порядка. (Руксби намекал на его "заблуждения".) Он представлялся мне не то скитающимся Чайльд-Гарольдом, не то корсаром, плывущим за море, чтобы жениться на блистательной принцессе, с ярко-золотыми, как у Вероники, волосами и с прелестным лицом дочери одного сторожа в Кенте. Карлос, однако, ничего не знал о своей кузине и не интересовался ею.
— Что значит она для меня с тех пор, как я увидел твою… — нередко говорил он и, запнувшись, глядел на меня с какой-то нежной иронией.
Томаса Кастро я сильно недолюбливал и в глубине души надеялся, что он умрет на виселице, оказавшись изменником. Я охотно верил, что он побывал в России в хвосте великой армии Наполеона: он очень был похож на героев великой армии, — маркитантов и мародеров. Он очень убедительно рассказывал о морозах, о снегах, о бегстве, и по его намекам можно было догадываться о его дальнейшей карьере "герильеро" и бандита. Позднее он дошел с "верными" до французских границ. Он клялся и божился, что потерял руку в деле под Сомо Сьерра, в живых красках описывая, как польские кавалеристы, выбитые из седел, заряжали ружья, и вдруг — он видит, как падает на землю его шашка вместе с рукой!
Однако Карлос цинично
Все эти обстоятельства, усугубляя романтичность карьеры Карлоса, в то же время обволакивали ее тайной. Однажды я спросил его:
— Почему же ты едешь на Ямайку? Ведь тебе надо на Кубу?
Карлос печально улыбнулся.
— Ах, дорогой мой Хуан! Испания не похожа на вашу спокойную, неизменную, устойчивую Англию. Партия, находящаяся у власти сегодня, меня преследует. На Кубе они такие же хозяева, как и в Мадриде. Но в своей провинции мой дядя — единственный властитель. Там я буду в безопасности. — Карлос снисходительно свернул цигарку однорукому Томасу и со смехом пустил на ветер остатки табаку. — На Ямайке есть один купец — сеньор Рамон. У меня к нему письма. Он меня переправит в Рио-Медио. Он afiliado [7] .
7
Свой человек (исп.).
Карлос опять усмехнулся:
— Туда не так легко попасть, Хуанито.
Однажды ночью я подслушал, как он спрашивал у Кастро:
— Скажи мне, о мой верный Томас, безопасно ли будет взять этого кабальеро, моего кузена, в Рио-Медио?
Томас пробурчал что-то, чего я не расслышал, и затем прибавил:
— Кабальеро-англичанин может натворить глупостей; они передерутся, и тогда этот чертов ирландец начнет вешать народ. Он и меня может повесить. Или может выместить на вашей милости.
Карлос задумался. Наконец, я опять услышал его голос:
— Неужели положение настолько скверно даже в самом городе моего дяди? Если так, то нам хорошо иметь при себе лишнего человека. Кабальеро, мой кузен, очень силен и отважен.
Кастро заворчал:
— Отважен! Точно не знаете пословицу: "Посади англичанина в осиное гнездо, он там долго не засидится".
С той ночи я избегал заговаривать о Кубе.
Потом я стал замечать, что завязывается дружба между Томасом и штурманом Николсом, который до тех пор был для меня только долгоногим, желтолицым невежей из Новой Шотландии. Я стал неукоснительно за ним наблюдать и к своему изумлению сделал открытие, что и он за мной наблюдает. Как-то он слонялся по палубе, засунув руки в карманы. В тот момент, когда он остановился за моей спиной, чтобы рассеянно сплюнуть в море, Карлос мне сказал:
— А ты, Хуан, — что ты собираешься делать на Ямайке?
Близость берега уже чувствовалась на корабле. Штурман подозрительно посмотрел на меня и тихо отошел. Я сказал, что собираюсь работать на плантациях у Руксби, в поместье Хортон. Карлос пожал плечами.
— Ах, это будет то же самое, что у вас на ферме — тяжелая работа и скучное однообразие. — Он закашлялся.
Я горько ответил:
— Да, мне никогда не увидеть настоящей жизни. Ты видел все, что стоит видеть, и потому ты, должно быть, не боишься перспективы мирно поселиться в замке со стариком дядей.