Рот, полный языков
Шрифт:
В Сент-Эксе что-то сломалось. Не владея собой, он поднялся на ноги. Берил встала и обняла его.
— Ну же, Тонио, мне тоже было больно, когда я узнала. Но ты не должен позволить этому знанию парализовать тебя. У любого живого существа руки в крови. У нас они просто больше замараны, чем у других. Единственный способ искупить вину — продолжать делать то, что начали.
Вновь обретя дар речи, занемевшим языком Сент-Экс произнес:
— Всю… всю свою жизнь я ненавидел войну, презирал убийство. А теперь, выходит, я самый страшный убийца на свете? Понадобится немало времени, чтобы осознать это, Берил.
— Именно,
На рассвете из самолета звучал чистый голос Берил:
— Включить зажигание! Контакт! От винта!
Опытный арап Рута мотнул винт и отпрыгнул в сторону. После треска, сдавленного кашля, словно при первом шевелении очнувшегося от сна трудяги, мощный двигатель загудел в полную силу: Берил увеличивала обороты.
«Мессенджер-Н» начал разгоняться по короткой взлетной полосе Нгоро. С огромной скоростью приближались зеленые кусты, и лишь в нескольких дюймах от них самолет поднялся в воздух.
Сент-Экс повернулся к Берил внутри кабины. Он выглядел очень привлекательным в одежде для полета: кожаной куртке с мехом по краю, белой шелковой рубашке, шейном платке и стильных белых штанах.
— Неплохой взлет, сладкая моя. Истинный пример умения a l'oeil et a la fesse.
— Никогда не слышала этого выражения.
— Хм, сейчас скажу… глазами и ягодицами?
— А… чуять задницей!
— Oui, с'est vrai! [7]
7
Да, так правильно (фр.).
Сзади громоздилось все необходимое для перелета: накрытые брезентом коробки с едой, водой, лекарствами и снаряжением. Путешествие должно было состоять из двух частей: тысячи двухсот миль до Адена, где они надеялись заправиться, и столько же до Басры. Общее время перелета могло составить от пятнадцати до двадцати часов в один конец. Вполне выполнимо для опытного пилота старой школы и однозначно просто для двоих.
Хотя Сент-Экс и ненавидел кресло второго пилота (у него в воздухе начиналась головная боль, если не он сидел за главными приборами), во время взлета он из благородства и любви уступил место Берил, к тому же самолет принадлежал ей. Теперь же у него пальцы зудели от желания вцепиться в штурвал, и Сент-Экс пытался отвлечь внимание пейзажем внизу, пока они поднимались до привычной высоты в три тысячи футов.
Погребальным костром тлело в Сент-Эксе вчерашнее откровение, что мировая чума, вероятнее всего, распространилась из рук фанатичных, фатально невежественных технофилов, таких, как он. Что бы подумал Уэллс? Сент-Экс знал: пройдет много лет, и он свершит много дел, пока чувство вины хоть немного сгладится.
Теперь, вновь поднявшись в воздух, Сент-Эксу не хотелось оставаться мрачным. Рядом с отважной Берил он обретал debrouillardise [8] — невыразимо важную составляющую истинного пилота. С ясной задачей, отточенным мастерством, чистым небом, широкими перспективами — как тут можно грустить?
8
Расторопность;
Окинув взглядом набитый до отказа салон (когда Берил летала через Атлантический океан в таком же самолете, подведшие ее баки горючего занимали все место, кроме малюсенькой ниши для пилота), Сент-Экс заметил, что из дверного кармашка торчит ствол пистолета.
— Берил, не помню, чтобы я брал его. Винтовки — да, но не это оружие…
— Часть стандартной экипировки «Мессенджера». Вдруг пригодится от муравьев.
— Муравьев?
— Знаешь, что такое сансеверия? Разросшиеся водоросли, которые выступают на берег словно бескрайний ряд сабель. Если потерпишь там аварию, считай, что сел на вертел, и тебе повезло, если сразу умрешь. В противном случае жди сьяфу. Это невинные маленькие рыжие муравьи, в полдлины спички. Они за несколько часов убивают и пожирают здоровую лошадь.
— Но я не понимаю, как пистолет…
Берил ожгла его взглядом, и Сент-Экс произнес:
— Ах да, конечно.
Много миль они молчали, завороженные грезами полета. Ускользнув от пут мира, обволакиваемые гулом двигателя и шелестом рассекаемого воздуха, оставив земную реальность где-то позади, они летели словно птицы. В нескольких часах от дома они были столь же далеки от него, как если бы проносились над Индией или сидели на астероиде, вращающемся меж звезд. Под ними паслись стада, животные резвились, словно ликуя, счастливые от преждевременной гибели человечества.
Скоро в животе Сент-Экса забурчало. Он был не прочь побаловать его, если того позволял долг службы.
— Берил, дорогая, с твоего разрешения, я займусь провизией.
Высоко задрав край брезента, Сент-Экс, к своему изумлению, натолкнулся на прищуренные глаза юноши.
— Солнце, — произнес Джимми Баллард, нахмурившись. — Оно слишком яркое.
— Джимми! — воскликнула Берил, моментально придя в полное замешательство. — Ты что такое придумал?
Джимми улыбнулся с присущей ему беспечностью.
— Хотел узнать, откуда к нам приходят сны.
— Ужасное положение, — сказал Сент-Экс. — Это не только выбивает нас из запаса горючего, но опасность…
Берил, казалось, питала к их зайцу меньше злости.
— Ай, Тонио, успокойся. Ты же знаешь, что в его возрасте поступил бы точно так же, представься тебе случай. Что касается горючего, то у нас есть дополнительный запас, который терпит еще одного пассажира. А опасность… где в наши дни безопасно?
Сент-Экс покипел еще немного и смирился с новой ситуацией.
Теперь полет перешел в ту стадию монотонного продвижения, когда кажется, что самолет замер над крутящимся земным шаром. Сменяя друг друга, Берил и Сент-Экс оставались бодрыми до середины пути — до аэродрома в Адене. Прекрасно знакомый с ним со времен работы на «Аэропосталь», Сент-Экс сел за штурвал и пошел на посадку. Он приземлился безупречно. Подрулив к заправочной станции, Сент-Экс с облегчением вздохнул: бери горючего, сколько хочешь — многолюдный аэродром вымер. (Только вот не особо приятно выглядели разбросанные повсюду высохшие полуобглоданные тела.)