Рубеж
Шрифт:
От костра поднялся человек и направился к Фёдору. Он показался ему знакомым. Фёдор присмотрелся и вдруг, к своему удивлению, узнал своего давнишнего приятеля, с которым не виделся несколько лет.
– Бог ты мой, Андрюха! Сколько лет, сколько зим!
– И они обнялись. Андрей был невысокого роста, худощавый и носил очки.
– Ну, когда станешь доктором наук?
– Вот сейчас работаю над диссертацией.
– Молодец! А сюда зачем пришёл? Против ублюдка Ельцина?
– На наших глазах происходят важнейшие исторические события. Неужели
В этот момент хасиды допили свой кофе. Один из них, очень длинный и худой еврей, закрыл крышку термоса, прокашлялся и завопил: "Москва принадлежит евреям!"
– Москва - наш город!
– подхватили трое других.
Мимо прошли двое казаков. Один был средних лет с бородой, в погонах сотника, а другой - совсем ещё юноша с чистыми погонами.
– Из какого войска, станичники?
– спросил Фёдор.
– По форме видно!
– сказал юноша не без гордости.
– Донцы что ли?
– Они самые.
– Ну так чем ты занимаешься?
– спросил Андрей Фёдора.
– Работаю в детском театре, занимаюсь лазерной графикой.
– А это что такое?
– Видишь ли, - начал Фёдор, - обыкновенный солнечный луч состоит из семи цветов. Лазерный луч состоит только из одного цвета, он монохроматичен, поэтому с его помощью можно получить объёмное изображение. Теперь представь спектакль, где все декорации выполнены из света, и они объёмна, живые только актёры. Это театр будущего, причём декорации абсолютно любые; скажем, кораблекрушение - летают чайки, плавают обломки корабля. А нажал кнопку - и пожар в джунглях: бегут, спасаясь от огня, звери летят перепуганные птицы, бушует пламя, и всё это объёмно, реально, всё это двигается. Причём если в современном театре декорации меняют пять-шесть раз то здесь можно сделать двести-триста смен декораций и абсолютно любых, ярких, красочных и реальных.
– И сколько же тебе за всё это платят?
– Как и везде простому советскому инженеру.
Постепенно начало светать. Было уже шесть утра, когда оба друга направились к ближайшему метро, мирно беседуя. Проходя мимо небольшого палисадничка, они услышали чьи-то крики и глухие удары. Друзья бросились на эти звуки и, раздвинув ветки кустов, увидели, как несколько молодых парней били хасидов.
– Ой... ой... ёй... помогите!
– вопили евреи, извиваясь под градом ударов, сыпавшихся на них со всех сторон. Больше всех старался парень с повязкой дружинника.
– Я тебе покажу, чей Москва город!
– кричал он, избивая длинного и тощего хасида.
– М-да!
– произнёс Фёдор.
– Нормальный ход.
– Я думаю, что наша помощь здесь не нужна!
– сказал Андрей.
– Обойдутся без нас.
И приятели пошли дальше.
Глава вторая
Фёдор вошёл в гостиницу и, пройдя по коридору, остановился у лифта. Рядом стояла ярко разодетая девушка в чёрных ажурных чулочках и короткой юбке, обильно разукрашенная косметикой. Девица быстро окинула Фёдора цепким оценивающим взглядом
"Двустволка, - подумал Фёдор, входя в лифт.
– Небось, этой шпаклёвки на ней полтора килограмма". Он нажал кнопку и стал подниматься вверх. На одном из этажей лифт остановился, и Фёдор оказался в ресторане.
В зале играла музыка, а в дальнем конце за столиком сидело трое мужчин. К ним и подошёл Фёдор.
– Здравствуйте! Надеюсь, не помешаю.
– Здравствуй, Федя, присаживайся!
– Это был американец Джон Смит, корреспондент одной из крупнейших газет. Двое других тоже доброжелательно кивнули Фёдору.
– Ну так что мы имеем?
– спросил Джон Смит.
– Манифестация протеста у дома Верховного Совета в свете последних событий, - и Фёдор выложил на стол две плёнки.
– Это уже неинтересно, - сказал Джон.
– Нашим читателям нужны драки, эксцессы, кровь. Американским читателям нужна кровь, понимаешь меня, Федя?
– Как тут не понять.
– Я это беру, но всего лишь за двадцать долларов.
– Годится, - ответил Фёдор, забирая деньги.
– Познакомься, Федя, это мистер Тадамори-но-Йоши.
Фёдор кивнул дружелюбно улыбающемуся тучному японцу средних лет.
– А это Валентин Геннадьевич, - сказал Джон, указывая на молодого парня.
– С Валентином мы знакомы.
– Да-а?!
– Учились вместе. Правда, я заканчивал, когда он поступил, но тем не менее.
– However! Как говорят у нас в Америке, - подытожил Джон.
– Да, где-то так.
– У нас, Федя, праздник! Господин Тадамори-но-Йоши покупает ваш шарикоподшипниковый завод!
– Это какой же? Первый ГПЗ что ли?
– Его.
– Всего лишь за триста тысяч ваучеров, - вмешался в разговор Валентин.
– Его вроде бы комсомольцы в двадцатом году строили?
– Да. И теперь всё это принадлежит господину Тадамори, - не унимался Валентин.
– Понятно, а ты здесь причём?
– спросил Фёдор.
– А я при господине Тадамори-но-Йоши состою как технический переводчик!
– Ты, помнится, комсомольским вожаком был, оперотряд возглавлял, в компартию рвался.
– Ну мало ли, кто из нас кем был!
– сказал Валентин примирительно. Главное, кто сейчас кем стал.
– И кем же ты стал?
– спросил Фёдор.
– Человеком!
В этот момент заиграл оркестр, и на небольшую сцену выскочила молодая стройная девица, она на несколько секунд замерла, а потом стала раздеваться под музыку, бросая томные взгляды на Джона и господина Тадамори. В девице Фёдор узнал свою попутчицу в лифте.
– Венера!
– восхищённо воскликнул Джон.
– Профурсетка!
– сказал Фёдор.
– Какой же ты отсталый человек!
– опять встрял Валентин.
– Это точно такая же профессия, как и фотограф, инженер, художник или скульптор. Кстати, в её работе фантазии и творчества ничуть не меньше, если не больше, чем у того же скульптора.