Рыцарь курятника
Шрифт:
– Законное волнение наследника! – улыбаясь заметил Ришелье.
– «Сколько лет вы не видели вашего дядю?» – спросил меня Фейдо де Марвиль, – продолжал аббат. – «Более двадцати лет, когда я был еще ребенком», – отвечал я. – «Черт побери! И с тех пор вы его не видeли?» – «Нет. Мы переписывались, но я его не видeл с тех пор, как он уехал из Франции в Брюссель, по крайней мере двадцать лет назад». – «Вы помните его лицо?» – «Нисколько». Фейдо казался не очень доволен. «Вы не узнали бы вашего дядю при встрече?» – повторил он. «Нет, – отвечал я. – Черты его лица совершенно изгладились моей памяти». – «Если так, любезный аббат, я сожалею, что пригласил вас. Вы
– Как! – быстро обернулся король. – Фейдо арестовал Рыцаря Курятника?
– Да, государь, – отвечал Берни.
– Когда?
– Вчера вечером.
– А я ничего не знаю!
– Полагаю, начальник полиции сегодня же приедет в Шуази.
Услышав имя Рыцаря, Доже сделал шаг вперед.
– Рыцарь Курятника! – прошептал он. – Тот, который ранил мою дочь?
Таванн, стоявший возле парикмахера, бросил на него строгий взгляд и приказал ему шепотом:
– Молчите!
Услышав об аресте знаменитого разбойника, о котором только везде и говорили, все присутствующие переглянулись.
– Рыцарь арестован! – повторил король. – Я очень рад. Но я все-таки не понимаю, – обратился он к аббату, – какое же несчастье поразило вас?
– Много несчастий, государь! – вскричал аббат. – Вопервых, если бы Рыцарь не был арестован, я обнял бы его как дядю, а он назвал бы меня племянником. Он воспользовался бы мною, чтобы совершать преступления, и я, не зная того, был бы его сообщником.
– Это правда, – сказал король, улыбаясь, – но, к счастью, этого не случилось.
– Он убил моего дядю, который был очень богат, значит, он его ограбил, таким образом, ограблен и я.
– В таком случае, аббат, вас стоит пожалеть.
– Наконец, государь, для многих я теперь буду слыть родным племянником бандита, и это может причинить мне большой вред.
– Рыцарь Курятника! – повторил король.
– Рыцарь Курятника! Рыцарь Курятника! – эхом подхватили придворные.
В комнате наступило минутное молчание. Вдруг раздалось громкое «кукареку»; король и придворные переглянулись с удивлением. Два других петушиных клича раздались опять, потом все смолкло.
– Вот петух, запевший очень кстати, чтобы приветствовать конец истории Рыцаря Курятника! – сказал король.
В эту минуту в комнату вошел придворный и низко поклонился королю.
– Его преосвященство епископ Мирнуа спрашивает, удостоите ли вы, ваше величество, принять его? – почтительно произнес привратник.
– Епископ Мирнуа в Шуази?! – удивленно воскликнул король. – Пусть войдет.
Людовик не мог не удивиться, услышав в своем домике для увеселений имя такого человека. Франсуа Бойе, епископ Мирнуа, друг покойного кардинала Флери, бывший наставник дофина, занимавший должность первого милостынедавателя дофины, был
Родившись в 1675 году, Бойе был протеже маркизы де Ментенон и, славясь своей верой и прочими добродетелями, пережил время регентства, это царствование глупого и гнусного разврата, так что клевета не смела коснуться его. История мало говорила о Бойе, и напрасно, потому что он был одной из знаменитостей восемнадцатого столетия. Прелат по убеждениям, человек честный, холодный, суровый, добрый, но неумолимый, он был великим епископом, великим политиком и великим ученым. Член Французской академии в 1736 году, Академии наук в 1738-м, Академии изящной словесности в 1741 году, он был против избрания Пирона, сказав с кафедры, что бесстыдство его развратных од перевешивает достоинства «Метромании».
Это он в августе прошлого года, во время болезни Людовика в Меце, вместе с епископом Суассоном принудил иезуита Перюссо, духовника короля, не давать ему отпущения грехов, пока герцогиня де Шатору остается с королем. В то же время, несмотря на категорический приказ, отданный самим Людовиком XV, который запретил королеве и детям выезжать из Версаля, епископ Мирнуа отправил Марию Лещинскую и дофина в Мец.
Когда королева приехала, король спал. Проснувшись и увидев свою жену с суровым и благочестивым прелатом, он глубоко растрогался и сказал королеве:
– Простите ли вы мне все огорчения, причиной которых я был?
Королева, добрейшая женщина на свете, образец снисхождения и доброты, как дочь, как жена и как мать, не могла вымолвить ни слова в ответ; бросившись на шею королю, она плакала «целый час», как говорится в Журнале болезни короля в Меце. Король не упрекал Бойе за то, что он привез королеву.
Недавним доказательством упорства, неумолимости и могущества епископа был его спор с герцогом Ришелье. Сестра герцога, настоятельница в Руане, очень желала получить место настоятельницы в аббатстве Боа, которое осталось вакантным после госпожи де Кариньян. Людовик XV, фаворитом которого был герцог Ришелье, обещал в январе ей это аббатство. Мирнуа же сам назначил другую настоятельницу, просто объявив, что поведение сестры герцога кажется ему неприличным. Король не посмел ничего возразить. Взбешенный Ришелье попытался было требовать обещанного, но король попросил его не настаивать.
Обычно епископ никогда не выезжал из Версаля. Дофин, имевший к своему наставнику глубокую привязанность, любил, чтобы он находился вместе с ним. Никогда Бойе не приезжал в Шуази, из которого были удалены и королева и принцессы; никогда не переступал порог этого замка, куда приглашали женщин, предварительно запретив им брать с собой мужей (обычай очень странный, но соблюдавшийся строго). Словом, визит епископа должен был не только удивить короля, но и встревожить его. Скука и разочарование отразились на физиономиях всех присутствующих. Дверь отворилась, слуга доложил:
– Монсеньор де Мирнуа.
Почтенный прелат вошел в спальню короля. Тогда ему было семьдесят лет, но он бодро переносил тяготы старости. Высокий, сухощавый, он имел походку благородную и при-
личную его званию. Он поклонился королю, не удостаивая придворных даже взглядом.
– Что такое случилось, месье де Мирнуа, и какая причина привела вас сюда? – спросил Людовик XV. – Во всяком случае милости просим. Не больна ли королева?
– Ее величество, к счастью, совершенно здорова, государь, – отвечал епископ.