С первого взгляда
Шрифт:
— Серганов Дмитрий Михайлович, — слышу, словно сквозь толщу воды, от одного из тех самых мужчин. И только сейчас понимаю, что он в форме.
События закручиваются в бешеный хоровод. Вокруг суета. Голова кругом. Мышка жмется ко мне и плачет. Сзади ощущаю на плечах руки. Мама. Обнимает и гладит по голове, потому что, видимо, я тоже реву. Артем и отец переругиваются, а Гай намертво стоит между ними, не давая скатиться в разборки на кулаках.
— Вам придется пройти с нами…
— Какого…? — озирается по сторонам отец, когда к нему подходит охрана аэропорта, надевая наручники. Наручники?
Перед глазами все начинает резко расплываться, пляшут цветные круги. Состояние такое, словно я падаю.
— Муся-я-я! — слышу крик дочери.
— Алия!
— Лия!
Шум, крики и… чернота. Падаю. Стремительно лечу в пустоту. И… все.
Глава 64. Стельмах
Захожу в уже до тошноты знакомое отделение полиции и длинными коридорами бреду в кабинет следователя, который и помог “обставить” задержание Серганова.
— Как Алия, Стельмах? — вырастает из ниоткуда Гай, на котором лица нет, — что врачи говорят?
— Более-менее. Нервы, организм ослаблен, да еще и беременность… — до сих пор перед глазами стоит бледное лицо любимой в окружении стерильной светлой больничной палаты и красные, зареванные глаза дочурки, которая перепугалась за свою мусю. — Сейчас спит, ей вкололи слабое успокоительное. Сегодня продержат ночь в клинике, а завтра можно будет забрать домой.
— Т-с-с, тормози, — машет головой Гай, — какая, мать его, беременность? — округляет глаза друг, — вы еще ляльку ждете, что ли?
Черт. Со всей этой заварухой совсем забыл сказать лучшему другу, что в нашей семье ожидается пополнение.
— Ждем, Макс, — вздыхаю и давлю из себя улыбку, потому что сейчас далеко не до радости.
— Я рад за вас, ребят! — обнимает, похлопывая по плечу, Гаевский, — надеюсь, все будет в порядке. Хватит уже, намучились.
Киваю, а внутри все словно заледенело к чертям собачьим, от страха за еще не родившегося малыша, которого, по словам врачей, если не взять под наблюдение Алию, мы можем потерять. И всю дорогу ехал, как на автопилоте, колбасит не по-детски.
— Надеюсь. Им с мышкой надо улетать в Штаты. Я уже позвонил хорошему знакомому, главврач в одной из лучших частных клиник, ее готовы принять.
— Что Лия сказала?
— Я ей не говорил. Но заручился поддержкой Веры, которая полетит вместе с ними.
— Когда?
— На завтра поменяли билеты.
— Ты?
— Пока нет. Через пару дней. Остались еще дела, — вздыхаю и запускаю пальцы в волосы, взъерошивая их и на мгновение прикрывая глаза. Дурдом какой-то. Как еще сам не свалился от эмоциональной встряски? Потому что за то время, что пережил, начиная со звонка Гая и до того момента, как нервно мерил шагами больничный коридор, поистине прошел все круги ада. А момент в аэропорту, когда я поворачиваюсь на крик Веры и вижу, что Лия падает без сознания, а мышка ревет навзрыд и кричит, будет преследовать в кошмарных снах.
— Где этот… баран? — потираю виски, в которых словно долбят барабаны.
— Серганов? В кабинете. Мы уж его не стали за решетку, хотя после такого стоило бы. И не просто на пару часов, Стельмах.
— Нет, Гай.
Дверь в соседний кабинет открывается, и я наконец-то при спокойных обстоятельствах могу увидеть того человека, благодаря которому нам и удалось разыграть весь этот “спектакль” с арестом.
— Александр Маркович, — жму руку бате Гая, — спасибо Вам за помощь.
Высокий мужик в возрасте — просто копия Гая. А верней, Макс — копия отца. Тот же хитрый, упрямый взгляд и те же ужимки. Светло-русые волосы даже в таких годах едва задеты сединой, а энергия от Александра Марковича так и прет. Поразительно, мужику почти семьдесят, а выглядит сейчас едва ли не лучше нас с его сыном.
— Да, собственно, я ничего и не делал, Артем. Все вон, — кивает мужчина головой на дверь кабинета,
— Да уж.
— Какие у тебя планы касательно вот этого? — протягивает мне увесистую папку Александр. — Здешних бумажек хватит ему лет на десять минимум. А если еще ты личные претензии выдвинешь, так сказать, тут все пятнадцать.
Беру в руки документы и морщусь от воспоминаний, которые проносятся в голове. Дорога, снег, абсолютное отсутствие видимости и паника. Пожалуй, впервые в жизни я до чертиков испугался не успеть. Пока пытался совладать с эмоциями, понял, что эти полтора часа по заснеженной трассе самые важные, когда нельзя было принять неправильное решение. Пока мчал, как сумасшедший, в аэропорт, план сам собой нарисовался в голове. Сейчас, анализируя, понимаю: действовал наудачу. Только внутренняя вера в чувства Лии и стойкое убеждение, что такой “побег” — ее попытка спасти меня от тюрьмы, двигали мной в тот момент. Первым делом пробил по своим каналам и удостоверился, что заявление Серганов отозвал, а документы забрал. Все-таки в критических ситуациях мозг заточен думать субъективно — это и навело на мысль — позвонить Вере, которая едва ли не единственная, кто мог выкрасть эту папку. И тут прямое попадание. На тот момент мать Алии уже неслась в аэропорт, не дозвонившись дочери. На руках были те самые документы, из-за которых моя девочка начала всю эту заваруху. Дело оставалось за малым: найти способ усмирить Серганова и показать ему “его место”, иначе мы бы так и продолжали этот долбаный “вальс” с угрозами. Раз уж столкновения лоб в лоб было не избежать, а, как известно, “клин клином вышибают” — пришлось-таки давануть на спусковой крючок. И тут в игру вступили Гай с отцом, бывшим полковником ФСБ. Обыграли задержание, разыграв пьесу, как по нотам, хотя по факту: арест, наручники и участок — все фальшь чистой воды.
Пока что.
Пока вот это самое дело на Серганова — в черной папке — у меня. А подбросил мне его, как бы мелодраматично не звучало, Кротков с припиской:
“Небольшой презент, на откуп прошлых грехов”
На хера ему это надо? Возможно, решил моими руками устранить мешающего конкурента. Сам побоялся. Подбросил "бомбу замедленного действия" на заднее сиденье авто, давая возможность поступить с Сергановым точно так, как он собирался поступить со мной.
— Я сажать его не буду, — трясу несчастными бумажками и встречаюсь с упрямым взглядом Гая. — Это арест мне нужен был, только чтобы заткнуть Серганова и показать, что и на него тоже управа найдется. И лучше бы ему об этом не забывать.
— Темыч…?
— Не обсуждается, Гай. Я не опущусь до его уровня. Кто-то же должен остановить этот хаос последнего месяца.
— Смотри, тебе виднее, Стельмах, — хлопает по плечу друг. — В любом случае, если что, помогу, чем смогу.
— Спасибо, Макс, за все, — искренне благодарю друга. Если бы не его ненавязчивое присутствие в наших с Лией взаимоотношениях, многого могло бы и не быть.
— Ладно, молодежь, поехал я, — вздыхает отец Макса, посмеиваясь. — А то Ксения Степановна три шкуры спустит за то, что на совещание не приехал.
— Погоди, с тобой поеду, бать. Ксения Степановна мне по телефону уже все уши прожужжала, что сын дом не появляется.
— Приятно было познакомиться, Александр Маркович.
— Взаимно, Артем Валерьевич! — жмет протянутую мной ладонь отец Гая. — Если что, мой номер есть у вас. Жене привет.
— Ну, пока не жена, но в будущем…
— Надеюсь, скором, — лыбится Гаевский, точно, сейчас прилетит очередной подкол. — Выйдешь с участка, позвони, что да как. Да и держи в курсе по поводу состояния Лии.