Самые громкие мистификации от Рамзеса до Трампа
Шрифт:
1 января 1967 года семеро членов Социалистического союза немецких студентов основали квартиру-общежитие как «адекватную альтернативу для существования малых семей». Название организации — «Коммуна 1». Это отсылка к Парижской коммуне 1871 года. Коммунары Ульрих Энценсбергер, Фолькер Гебберт, Ганс-Иоахим Хамейстер, Дитер Кунцельман, Доротея Риддер, Дагмар Зеехубер, Фриц Тойфель и присоединившийся позднее Райнер Лангханс планировали «взрывную» акцию: когда кортеж американского вице-президента поедет по городу, предполагалось окутать его машину дымовой завесой и «закидать тортами».
И речи не было ни о «камнях», ни о «взрывоопасных химических веществах». На деле все сводилось к сухой смеси для пудингов компании Dr. Oetker. Не привезенной из Пекина или из посольства Китая в Восточном Берлине, а купленной в магазине
Из пудингового порошка и цветного дыма «злодеи и убийцы» планировали наделать дымовых шашек и упаковать их в пакеты и картонные рулоны, которые в «Моргенпост» обозвали «небольшими гранатными гильзами». Рецепт приготовления коммунары позаимствовали у амстердамского движения «Прово», 10 марта 1966 года чуть не сорвавшего свадьбу нидерландской наследной принцессы Беатрикс с немецким аристократом Клаусом фон Амсбергом. Все «боеприпасы» коммунаров были безвредны для жизни и здоровья, но вот демонстрация их в действии могла посеять страх и спровоцировать панику — в чем и состояла цель акции протеста. Инициаторам хотелось эффектно выступить перед камерами против военных действий США во Вьетнаме, где американцы уничтожали население с помощью напалмовых бомб. Позднее шутник Фриц Тойфель говорил: мы хотели «ударить по вице-американцу Хамфри напалмом, потому что американцы бомбили Вьетнам пудингом, по крайней мере так подумали берлинцы, все еще помнящие блокадную бомбардировку изюмом».
Однако пудинговое нападение не состоялось. Накануне визита вице-президента в дверь общежития коммунаров постучались посетители. Чиновники в штатском и сотрудники полиции в форме ворвались, схватили жильцов и их четверых гостей. Берлинская пресса издательства «Шпрингер» слепо вняла докладу полиции о том, что планировалось покушение на убийство. В то же время редакция «Нью-Йорк таймc» на расстоянии 6000 километров оказалась осмотрительнее и вместо предполагаемых фактов напечатала информацию, строго ссылаясь на официальное заявление следственных органов: «Полиция Западного Берлина сегодня заявила, что арестовала 11 человек по обвинению в подготовке убийства вице-президента Хамфри. Полиция полагает, что эти 11 <…> вступили в сговор с целью "устроить покушение на жизнь или здоровье мистера Хамфри"».
Обвинения очень скоро признали необоснованными. Уже на следующий день, 6 апреля, вышло постановление об освобождении из-под стражи первых подозреваемых. На следующий день выпустили остальных. Шпрингеровскую прессу это не остановило, она продолжала фальсифицировать события: 7 апреля вышла газета «Вельт» с кричащим заголовком «Студенты с бомбами», а «Берлинер Моргенпост» неутомимо врала про обнаруженные «опасные взрывчатые вещества». К 8 апреля, когда все уже признали, что население запугали «криками про волков», издание В. Z. попыталось самоустраниться с лицемерным вопросом: «Разве бомбы не успели изготовить?»
Не впечатленный развитием событий таблоид «Бильд» продолжал гнуть свою линию, провозгласив, что «полиция заслуживает похвалы». А газета «Моргенпост» взялась за судью, вынесшего решение об освобождении задержанных. Под заголовком «Милые маленькие бомбардировщики» утверждалось: убийцы действовали, «твердо полагаясь на наше правовое государство, будучи уверенными, что независимый судья, конечно же, освободит их в кратчайшие сроки, что и произошло, ведь криминальная полиция не смогла предъявить по запланированному (и к счастью, предотвращенному) преступлению ни убитых, ни раненых».
Сенсационные заголовки и громкие новости издательского дома Акселя Шпрингера далеки от истины. Тем не менее там упрямо цеплялись за лживые репортажи, потому что сказочка о красных террористах подогревала антикоммунистические настроения. В обществе, где нацистам не пришлось ничего и никого менять, суровая полиция пользовалась большим уважением, чем независимый судья, руководствующийся принципами правового государства.
К тому же в городе, расположенном на передовой холодной войны, защита со стороны США почиталась многими слоями населения и средствами массовой информации священной. В Западном Берлине, чувствовавшем себя окруженным коммунистами, быстро решили, что существующий порядок и безопасность находятся под угрозой. Многие газеты раболепно служили рупором властей, ведь критикой можно подорвать свой авторитет. Враг — слева! Там же студенческое
«Сотрудник крипо застрелил студента в целях самообороны»
«Убит предупредительным выстрелом. Б. Онезорг» — значилось под фотографией в газете «Бильд». Колонка рядом — «Сотрудник уголовной полиции [27] : на меня напали двенадцать человек!»
Берлинское издание Шпрингера выдало сразу две фейковые новости. Да, вечером 2 июня 1967 года в Западном Берлине во время разгона демонстрации против визита шаха Ирана был застрелен студент Бенно Онезорг. Но жертва и преступник поменялись ролями — об убийстве речи не шло. Больница в Моабите, где в 23 часа 21 минуту на операционном столе скончался смертельно раненный студент, подыграла им, указав в качестве причины смерти перелом черепа. Буквально: «Смерть в результате повреждения черепа, полученного от удара тупым предметом». Волосы на месте ранения сбрили, часть черепа удалили щипцами и куда-то дели. Лишь спустя несколько десятков лет доктор, писавший заключение о смерти Онезорга, признался, что составил его «не на основании собственных выводов, а по приказу тогдашнего начальника».
27
Уголовную полицию в Германии сокращенно называют «крипо» (нем. Kripo, от Kriminalpolizei).
Генрих Альберц, правящий бургомистр Берлина (СДПГ), тоже водил общественность за нос. «Десятки демонстрантов, в том числе и студенты, получили по заслугам. Они оскорбили и обидели гостя ФРГ в немецкой столице, на их совести один убитый и множество раненых сотрудников полиции и демонстрантов. Полиция… была вынуждена принять жесткие меры… Я прямо говорю, что одобряю действия полиции и собственными глазами видел: полиция не вышла за рамки разумного».
Шпрингеровская газета «Берлинер Моргенпост» разжигала ненависть к мятежным студентам, которые казались пятой колонной коммунистов: «Довольно, чаша терпения берлинцев переполнена! Надоело, что нас терроризирует какое-то полузрелое меньшинство, которое еще и пользуется нашим гостеприимством». Вот только Бенно Онезорг никак не соответствовал ярлыку «полузрелого меньшинства». Ему было 26 лет, он был женат, и в семье ждали ребенка. Получив среднее образование, Бенно поступил в гимназию. Окончив ее, пошел в университет, где изучал не социологию и психологию — что соответствовало бы клише, — а романистику. Бенно Онезорг хотел стать учителем французского языка и только что вернулся из Франции, проучившись там два семестра. Демонстрация перед Немецкой оперой — первая демонстрация, на которой он побывал.
Что же случилось на самом деле 2 июня 1967 года? Шах Мохаммед Реза Пехлеви и его жена Фарах Диба во время путешествия по Европе остановились в Берлине. Студенты Свободного университета Берлина, среди которых были иранские беженцы, начали протестовать еще перед Шёнебергской ратушей, где гости расписывались в Золотой книге города. Около 4000–6000 студентов из Ирана скрывались в Западной Германии от САВАК — Министерства госбезопасности Ирана. Демонстранты выступали против того, чтобы отдавать дань уважения монарху, который у себя на родине пытал и убивал несогласных, вел сказочную жизнь в роскоши, в то время как народ под гнетом элиты голодал.
Ситуация перед ратушей уже накалилась, когда сквозь полицейское оцепление пропустили три автобуса. Из них выскочили около сотни молодых людей, которые выстроились цепью по обеим сторонам улицы. В руках у них были транспаранты, восхвалявшие шаха. Демонстрантов и зрителей это возмутило, и тут сторонники шаха неожиданно набросились на толпу с транспарантами и телескопическими дубинками. В результате 50 человек были тяжело ранены. Стражи порядка несколько минут наблюдали за этим, не вмешиваясь, а конная полиция двинулась против студентов. К стыду принимающей стороны, дорогого гостя — шаха — встретили свистом и улюлюканьем. Позже выяснилось, что верные шаху бандиты, эти «персидские головорезы» были сотрудниками САВАК, прилетевшими из Ирана.