Счастливый брак
Шрифт:
Такая доза являлась непривычной.
Но непривычной была ночь, пробитая мыслями о нехорошем.
Он влил в себя холодную жидкость, не почувствовал ничего.
Водки осталось еще на полтора пальца. Кленин вылил и это, добавил к выпитому.
Мусорное ведро стояло в шкафу под раковиной.
Но показалось неловким класть туда опустевшую бутылку. И сын и жена могли увидеть утром, подумать, что он начал пить.
Кухня выходила на застекленную лоджию, которая тянулась на полквартиры,
Он открыл дверь, вышел, туда.
С этой стороны было совсем темно, горели два фонаря около парковки да разнообразно моргали синие и красные огоньки сигнализаций под лобовыми стеклами машин.
Высунувшись и оценив обстановку, Кленин бросил бутылку из окна – точнее, опустил перед собой тротуар, невероятно далекий с двенадцатого этажа.
Через несколько секунд внизу хлопнул невидимый разрыв и снова все стихло.
Кленин не знал, зачем совершил такую выходку.
Ничего подобного в его привычках не имелось.
Прежде он разражался бранью, если из чьего-то окна падал потушенный окурок.
Но, вероятно, жизнь готовилась к переменам.
Опьянение ударило внезапно и очень сильно.
Держась за стены, Кленин вернулся в спальню, упал на постель и мгновенно отключился, не успев подумать о лишнем.
3
Женщина лет пятидесяти в спущенных черных чулках, с огромным животом и желеобразной грудью, занималась групповым сексом с двумя мужчинами.
Один – седой и в очках – выглядел ровесником. Второй был совсем молодым и мог сойти за племянника.
Оба попеременно пристраивались к ней, ставили на четвереньки, сажали на себя, клали на бок, поднимали бедра, проникали и сзади и спереди.
Действие шло безмолвно: звук был выключен, лишь моргала зеленым огоньком флешка, вставленная в разъем телевизора.
– Юра, ты знаешь хоть одного человека, который не возмущается явлением порнографии?
Они сидели за круглым кухонным столом.
Пахло утренним кофе.
Сын до послеобеденного времени отсутствовал в институте, родители оказались на свободе.
Лариса завтракала обнаженной, как любила в самые сладостные годы их счастливого брака.
Теперь походить дома без одежды удавалось редко, она решила воспользоваться возможностью.
Грудь дразнила россыпью родинок вокруг левого соска.
Но это воспринималось отстраненно.
– Нет, – ответил Кленин.
– Я тоже.
Любимой Ларисиной позой было поставить одну ногу на сиденье стула и положить подбородок на колено.
Сейчас она так и устроилась.
– А ты знаешь хоть кого-нибудь, который порнографию не смотрит?
– Ну… – он замялся. – Как тебе сказать…
Клип шел в качестве «1080
– Я, конечно, имею в виду не детсадовских воспиталок и не пенсионеров с отсохшими гениталиями, а нормальных людей.
– Пожалуй, что не знаю, – признался Кленин.
– То-то и оно! А почему?
Жена встала, подошла к двери, выглянула на лоджию, повернулась, снова села и ответила сама себе:
– Порнография – это атрибут секса, а секс…
Без звука в телевизоре оставалось неясным, чувствуют ли что-то мужчины.
Но относительно женщины сомнений не имелось. Ее лицо налилось свекольным цветом, между мощными бедрами было влажно: она витала на высоте.
–…Ты помнишь, как в детстве нам засирали мозги? Воспитывали на каких-то высоконравственных химерах типа «Горя от ума», заставляли выучивать письмо Татьяны и прочую хрень, не имеющую отношения к реальной жизни…
– Ты права, Лара.
Кленин кивнул, подумав о бутылке, выброшенной ночью за окно.
– Внушали, что главной является сверхзадача типа полететь на Юпитер и надеть его кольцо себе на голову.
– Скорее, на жопу.
– А на самом деле главным в жизни является секс.
– Секс… – эхом отозвался он.
– Есть секс – есть смысл жизни. Нету секса – и смысла нет.
Лариса говорила порывисто.
Было ясно, что эти тезисы она выстрадала до глубины.
– Если нет секса, бессмысленно остальное…
На экране к толстой женщине присоединился третий мужчина.
Двое приходовали ее с двух концов, этот стоял сбоку и, просунувшись под тело, мял молочные железы.
Зрелище и отталкивало и притягивало.
–…Все-все-все. Работа, карьера, деньги. Квартиры, машины, дачи. Успешные дети и отдых на Канарах. Все бессмысленно, если между нами все пропало.
Самый молодой из участников отпрянул, продемонстрировал результат, и тут же припал обратно.
– Все бессмысленно. Можешь сидеть на вершине Эвереста, на золотом троне, инкрустированным стразами Сваровски, но испытывать единственное желание – броситься головой вниз.
Женщина на экране, вероятно, таких желаний не испытывала.
– А ведь когда-то мы с тобой наслаждались друг другом так, что…
– И еще как, – подтвердил Кленин, вспомнив ночные мысли.
– Но все изменилось. Незаметно, но безнадежно.
– Мальчишкой я успел застать советские деньги, – сказал он. – Бывало, бежишь по лестнице, уронишь пятак – звон на весь подъезд. А сейчас – не монеты, а какие-то спрессованные какашки.
– Ты к чему это вспомнил? – жена взглянула удивленно.