Счастья не бывает много
Шрифт:
Константин сидел на табурете с опущенной головой. Женщина быстро оделась, как будто ничего и не произошло, собрала всё и также быстро ушла. Сколько он так просидел, Константин не смог бы сказать. Неожиданное прикосновение тёплой руки отвлекло его от тяжких раздумий. Он желал, чтобы она вернулась и потянулся к руке прильнув к ней щекой. Тут же подскочил. Перед ним стояла девочка.
– Чего тебе? – прикрикнул на неё Константин. – Почему не на базаре?
– Никто не смеет на меня кричать, кроме Ниязи, – огрызнулась девочка и уже увереннее добавила, – Я уже вернулась, – девочка смотрела на Константина
Не успел Константин опомниться, как она обошла стул и вцепилась в его талию.
– Ты чего? – попытался он отцепиться от девчонки, но она держалась крепко.
– А я всё расскажу Ниязи, когда он вернётся, – глядя с вызовом, тихо сказала она.
– Что ты расскажешь? «Значит, не показалось», – мелькнуло в голове. Константин едва сдержался, но его обдало холодным потом. Он представил, во что ему всё это выльется, если узнает Ниязи.
– Всё! Чем вы занимались с Зуби?
– Чего тебе надо? – Константин быстро соображал, что делать. Свернуть шею этому цыплёнку ему не составляло труда, но куда потом? Пока размышлял, не заметил, как девочка расстегнула сверху платье, спустила его до пояса и поднялась на цыпочки, приноравливалась прижаться к нему.
Она полностью старалась подражать Зуби. Её детские груди едва вырисовались и просто торчали нахальными сосками, с несколькими волосинками вокруг. В какой-то момент, как показалось Константину, она даже испугалась – так созревала в девочке настоящая женская страсть, но сама она ещё этого не понимала. Девочка прижалась. Её руки непроизвольно опустились, и, сама того не ожидая, она схватилась за что-то, для неё не знакомое… Константин почувствовал прикосновение к влажной ткани сжатой цепкой ручонки. Он наблюдал за происходящим и чуть не рассмеялся, когда девочка неожиданно замерла, соображая, за что же она взялась… Посмотрела на руку, понюхала, состроив гримасу, обтёрла её об Константина, брезгливо оттолкнулась:
– Фу, какая гадость! – выпалила она и убежала, поправляя платье на ходу.
*Фуляр – мягкая, лёгкая шёлковая ткань, из которой шьют в азиатских странах женскую одежду. Очень дорогая ткань.
«Я бы поспорил, но не буду, – ухмыльнулся Константин, посмотрев вниз на успокаивающуюся страсть. Теперь, похоже, он был в безопасности, – Легко отделался. Так её зовут Зуби! – Константин протёр место, об которое вытерлась девочка, и тоже понюхал руку. – Ну, вот. Теперь буду пахнуть ею».
Старик вернулся к ужину. Он молча прошёл к достархану, и каждодневная процедура началась. Ужинали, как всегда, молча. Константин чувствовал, старик чаще обычного посматривает на него. Константин замедлял движения и старался есть медленнее, но есть хотелось, против обычного, очень сильно. Поужинав, Ниязи умылся и ушёл в мазанку. Из мазанки он долго не появлялся и Константин забеспокоился.
Константин сидел у камня не пристёгнутый и наблюдал за чёрным входом. За пологом слышались ровные голоса мирно разговаривающих людей. Необычным было только то, что старик, впервые за две недели, после ужина проводил время в мазанке, а не заснул. В какой-то момент Константин даже устал нервничать, и на него напало какое-то бесшабашное равнодушие. Уже стемнело. Константин, не дожидаясь
Первая за прошедшую неделю ночь выдалась душной. Во сне старик скинул на Константина одеяло, и тот проснулся весь потный. Оба ватных одеяла он отправил на траву, но это не помогло. Тогда Константин потихоньку встал, прошёлся по двору, стараясь меньше бряцать цепью, и подошёл к бассейну. Зачерпнув пару жменей воды, он смочил лицо. Константин знал, из бассейна набирали воду для еды, но от него так тянуло прохладой… И он не выдержал. Быстро снял с себя одежду и медленно опустился по плечи в студёную воду.
– Кхе-кхе, – раздалось неожиданно над самой головой.
«Тьфу, ты», – Константин пулей вылетел из бассейна. Перед ним стоял Ниязи. Даже в темноте Константин рассмотрел суровый, огненный взгляд старика.
Обидно было другое. Всё равно не помогло. Остаток ночи прошёл в душных мучениях. И совести.
Утром никто из женщин не вышел. Собрались на работу, не завтракая. На обед тоже не приходилось рассчитывать. Никто не вынес ему знакомый узелок. Всю дорогу Константин гадал: «Когда старик успел рассказать женщинам? Или женщины сами всё видели?» Ему было стыдно.
В поле прибежала Лейла и совсем расстроила, сообщив, что сегодня её увозят в город. «Хоть какое-то общение, – с грустью подумал Константин. – Неужели всё из-за этого проклятого случая с бассейном?» Лейла натараторила и убежала, разбрасываясь в разные стороны многочисленными чёрными косичками.
Работу закончили раньше обычного. Старик Ниязи ушёл, не дождавшись работника. Когда Константин выгружал дыни, подошёл Хамза:
– Ниязи пошёл домой. Велел и тебе идти.
Константин внимательно всматривался в выражение лица мальчишки, угадывая, знает ли он о ночном происшествии, но тот передал и ушёл, махнув на прощание.
Константин пристегнул арбу и вернулся на базар.
– Слышишь, Хамза! – позвал он паренька.
– Чего? – откуда-то из-за дынной кучи отозвался тот.
– Эта, в золотых одеждах – старшая жена Ниязи? – Константин не мог никак понять по поведению Хамзы настроение вокруг него и последствия ночного происшествия, и решил во что бы то ни стало разговорить паренька.
– Странный ты какой-то, – вынырнув, Хамза пристально посмотрел на Константина. – Я же приглашал тебя в гости. Хотел рассказать о наших обычаях.
– Да, ладно тебе. Не сердись, – Константин не мог скрыть испорченного настроения, и Хамза заметил, – тот не в духе, потому примирительно добавил:
– Нет. Она третья жена. – И тут же объяснил, увидев удивлённый взгляд собеседника: – Старшая и вторая жёны уже умерли.
– Почему Ниязи спит на достархане? У него, что, нет кровати?
– Чем дастархан плохая кровать? – удивился вопросу Хамза.
– Ну… муж с женой… на чём у вас спят? – Константин уже пожалел, что затеял этот разговор.