Селена

Макарова М.

Я протянула советский паспорт. Высокий блондинистый француз посмотрел на меня, посмотрел на паспорт, вышел, за ним в эту же дверь вошел еще один, тоже посмотрел на меня, короче, я впервые увидела, что французы бывают красивыми блондинами.

Джинсовая куртка, которую дала мне сестра, как самую модную и годную для заграницы, джинсы - что им не нравилось? Выглядела, как типичная парижанка. Ко мне даже потом адреса подходили на улице узнать.

В это раз я купила дочке машину для куклы барби.

Последний

раз, когда я была в Париже - мне четко сказали, что картины мои больше не возьмут, хотя они отличны.

Может, они обиделись, что я еще и деньги за них получила? Не знаю...

С Друо было покончено, хотя и непонятно почему. В последний раз я летела до Праги, а потом - автобус. Это было намного приятнее, чем поезд до Праги, а потом автобус. Летайте самолётами, это не так утомляет.

Париж, Париж, как много в этом слове...

Но сказка французская вечна и золушка в каждой из нас...

Чадит дома старя печка, но ждем свой блистательный час...

Проехали и Париж.

Потом была Барселона...

Потом была...

Потом было знакомство с англичанином в Барселоне...

Когда мы с дочкой приехали - произошло это несчастье в Париже...

Опять Париж...

Когда я была там в последний раз, я твердо для себя решила - сюда я никогда больше не приеду. Без денег. Приезжать в такой дорогой город, чтобы просто бродить по улицам -смешно. Там нечего делать без денег.

Хотя...

Если бы я была молодой, совсем молодой, я бы поехала по Европе просто так, без денег. Побомжевать вот так просто, пошляться по улицам. Если бы не было так холодно, то вообще было бы отлично. Мы с дочкой на автобусе ездили в тур по Австрии, Италии, и Венгрии. Да. Рим. Автобус через Альпы. Пицца во Флоренции, вместо музея...

Несчастье в Париже... Автокатастрофа с принцессой Дианой.

Погибли она, Доди аль Фаед, шофер.

Принцесса Диана не была моим кумиром. Я не была ее фанаткой. Хотя с удовольствием следила, как она одевается и что вообще там происходит. Обычные сплетни.

Совершенно случайно, я помню, мне попалась эта книга... ее любовника. Джеймса Хьюита... Любовь принцессы.

Что заставило меня взяться за картины. Не знаю. Мне показалось, что это хорошая идея. Громкое имя, громкий скандал... Недавний развод принцессы. Продажа ее туалетов с аукциона.

Новый роман.

У меня тоже тогда был новый роман. Англичанин. Я познакомилась с ним на пляже в Барселоне. На нудистском пляже. Учитель английского. Он уезжал. Ему надоело в Барселоне и он уезжал в Англию, по дороге решив заехать в Марокко.

Три дня мы провели с ним, и потом он уехал. Как мы понимали друг друга. Тоже непонятно, но говорил он безостановочно И я все понимала, хотя к вечеру ужасно болела голова.

И тут погибла Диана.

Я сделал первую картину. Карета на пурпурном бархате. Отвалившееся колесо

придавило руку, кровь. Диана стоит в полном облачении. Сзади сидит королева.

По всему кругу я разослала фотографии. В лондонские галереи, в харродс. В нью-йоркские галереи, в парижские галереи.

Письмо было направлено даже королеве. Нет не самой королеве, а Эдварду. И он мне ответил. Не он, конечно, но от имени. Будем иметь вас в виду...

Потом я сделала вторуюкартину, потом третью.

Это было сумасшествие. Я вдруг поняла, что не могу остановиться. Все отказывались от этих картин и от Дианы. Кому нужны эти картины?!

Я не знаю. Но я вдруг решила, что плевать, что не до политеса, тем более придворного. Мне плевать на королеву, а то что она убрала ненужную невестку, обворовавшую ее - это ясно как белый день. И я стала писать письмо.

Я подумала, что письмо - это даже важнее, чем картины. Нужно написать письмо.

В Интернете я нашла интервью Дианы. Длинное интервью. Известное интервью. Там явно было что-то важное. Что мне следовало бы знать.

Был уже февраль. Я сидела днем писала картины, а ночью сидела за компом и переводила это интервью. А это было сложно. Для того, кто мог сказать только хау дую ду.

Чтобы не умирать и не заснуть, я пила кофе. Черный кофе. По глоточку всю ночь. Потом спала. Потом вставала, вела дочку в школу, потом садилась за картинки, потом бежала в школу за дочкой. Потом кормила ее обедом. Потом садилась за картинки. Потом вела дочку на курсы компьютерного дизайна. И снова бежала домой. Потом бежала снова за дочкой и потом уже садилась за перевод.

Сначала я перевела это интервью. Потом стала переводить кое-что из выступлений Фаеда, потом просто статьи о ней. Потом я стала писать свое письмо, потом его переводить. Я столько выпила черного кофе, что однажды ночью поняла - я с трудом поворачиваюсь на левый бок. Было так больно, больно и трогать, и поворачиваться.

Я даже не поняла, что это такое.

Потом до меня дошло.- Поджелудочная. Кофе.

Я перешла на чай. Подскочила температура. До 39.

Это было уже серьезно. Нужно было вычеркнуть все. И я вычеркнула. Я ходила голодная и пила одну воду.

– Как было бы хорошо, если бы у человека была только одна голова.

Как мне хотелось потерять тогда свое тело, чтобы не было этих кошмарных болей. А началось все после того, как мне вырезали аппендицит.

Я должна была вешать эту проклятую выставку, а меня положили в больницу с аппендицитом.

На какой-то там день я сбежала и поехала вешать свою выставку. Но на перевязку я пришла. Я потом еще несколько раз приходила в больницу, пока не сняли швы.

В мае письмо я стала рассылать уже и по газетам. Я закончила к концу мая последнюю седьмую картину и написала большое письмо.