Сердцеед
Шрифт:
– Кофе? – Настойчиво предложил мужчина Блум.
Замерев в пол оборота к Олдриджу, девушка нервно переминалась с ноги на ногу. Она лихорадочно обдумывала сказанные им слова, которые, казалось, были не лишены понимания ее проблемы. Сжав с силой бортик тарелки, Бонни с заведомым чувством поражения и разочарования покосилась на шатена, в чьих глазах так странно было увидеть насмешку.
– Мне, правда, нужно за стойку. – Стараясь не встречаться взглядом с Зедом, ответила Блум. – Скоро будет обед, и мисс О'Коннели не справится одна с наплывом посетителей.
– Когда следующий перерыв? –
Рефлекторно отшатнувшись назад, в попытке сохранить между собой и мужчиной дистанцию, Бонни растеряно заглянула в глаза Олдриджа, пытаясь найти ответ на элементарный вопрос, который неожиданно рассеял все слова и мысли в ее голове. Те, что в этот момент были заняты совершенно неподобающим анализом шатена, который, несмотря на всю свою идеальность, вовсе не был таковым. Брюнетке потребовалось не больше пяти секунд, чтобы найти самый очевидный недостаток Зедекии – его глаза. Будучи зеркалом души, они оставались пустыми и потухшими, впитав в себя всю тяжесть отчаяния, которое поглотило их блеск.
– После обеда, – Все ещё купаясь в дымке мужских глаз, сказала Бонни. – Вероятно, после того как кофейня опустеет, я смогу попросить у мисс О'Коннели перерыв.
Без лишних расспросов и комментариев Зедекия наклонился в сторону двери и открыл ее перед девушкой. С удивлением заглянув внутрь здания, где тесный коридорчик вел в сторону кухни, брюнетка нахмурила брови и вновь покосилась на Олдриджа.
– Спасибо, – Неуверенно поблагодарила она мужчину, прежде чем переступить порог.
Она планировала повернуться и предупредить шатена, что этот вход предназначен только для персонала, когда дверь за ней с шумом закрылась. Посмотрев в недоумении за спину, Блум встревожено завертела тарелку в руках, осуждая принятое ею решение.
– Бонни?! – Раздался голос мисс О'Коннели из зала. – Можешь поставить кексы в духовку?
– Конечно! Уже иду. – Обернувшись на голос начальницы, ответила девушка.
Убирая противень с бумажными формами в духовой шкаф, Бон-Бон с головой ушла в работу и предобеденную суету, которая незаметно для нее самой, вытеснила Зедекию Олдриджа на задворки не только забегаловки, но и ее мыслей.
??????????
Обеденное время в "О'Коннели" походило на аукцион, где голодные посетители то и дело вздымали руки вверх, выкрикивая свою ставку за последний сэндвич или пончик на прилавке.
Рабочая суета, словно волна, накрыла Бонни, закрутив ее в потоке счетов и кофейных стаканчиков, лишая при этом девушку кислорода и возможности задуматься о том, что случилось канувшей ночью. Единственным напоминанием об этом безумии, осталась неисчезающая усталость, которая воруя остатки женской энергии, постепенно затормаживала Блум. Но, даже не смотря на это, брюнетка продолжала лавировать между столиками и улыбаться посетителям, скрывая за маской радушия желание закрыть глаза и провалиться, пусть и в беспокойный, но все же сон.
Вычистив прилавок, вокруг которого не осталось и живой души, Бонни изнеможенно принялась убирать опустевшие подносы и корзинки, стряхивая с них крошки
Зедекия Олдридж, который совершенно точно не был обязан дожидаться ее, словно верный пёс, сидел, облокотившись одной рукой на стол, и с равнодушием рассматривал посетителей кафетерия. Забыв об усталости, девушка осторожно отклонилась в сторону и с любопытством выглянула из-за стеклянной витрины. Сидя среди прочих белых воротничков, чьи костюмы вовсе не пестрили разнообразием цвета, этому мужчине удавалось выделяться из серой массы офисных сотрудников. В своем деловом костюме, Зедекия больше походил на бизнесмена, чем на штатную единицу корпораций, о чем говорила не только его стать, но и манеры, от которых веяло эпохальными пережитками галантности.
Слегка нахмурив свои темные брови и поджав губы, девушка подумала о словах Олдриджа, сказанных ей в подворотне. О стуке, который хоть и был преподнесен им, как некое метафоричное вмешательство извне, казалось, совершенно точно подразумевал под собой гул, ставший для Бонни причиной бессонницы. И пусть её реакция на его слова была подобна чистосердечному признанию, сейчас, глядя на шатена, который в действительности никуда не сбежал, Блум начинала искренне надеяться, что этот мужчина каким–то образом сможет ей помочь.
Погруженная в свои мысли, девушка наблюдала за тем, как ее новый знакомый закрыл глаза. Со стороны могло показаться, будто бы он заснул, но Бонни знала, что это не так. Ведь его пальцы, покоившиеся все это время на краю столешницы, продолжили, как и прежде, поглаживать рассохшуюся в дереве щербинку, чья неровность то ли успокаивала его, то ли раздражала своей неидеальностью.
Покачав головой, в насмешке над собственным психоанализом этого человека, Бон отвела взгляд от Зедекии и осмотрела соседние столики. За некоторыми из них уже никого не было, за другими люди продолжали обедать и решать рабочие вопросы, подсоединив свои ноутбуки к розеткам забегаловки. Гул становился все тише, временами совсем растворяясь в звучание джаза. На часах была половина второго, а значит, скоро зал окончательно опустеет и…
Девушка вновь перевела взгляд на Олдриджа и его бетонные зрачки с ожиданием встретили Блум. Растерянная от неожиданности подобного столкновения, она тут же выпрямилась на стуле, тем самым спрятав себя от Зедекии, пусть и за стеклянной, но все же ширмой. Сердце Бонни смущённо ударило хозяйку в грудь, обвиняя ее в нелепом поведении и реакции в отношении незнакомца. В то время как на лице Зедекии Олдриджа растянулась лёгкая ухмылка, вызванная звуком дрожи женского сердца, что породила в его стеклянных гранях оттенки радуги.