Сейчас или никогда
Шрифт:
Даже если Арден станет упрашивать ее остаться, она ни в коем случае не должна поддаваться на уговоры, иначе обречет себя на постоянные муки. Снова терпеть его холодность, которой и без того хлебнула вдоволь не только от него, но и от отца? Роан нервно вздрогнула. Нет уж, довольно, она выпила свою чашу до дна!
Она прошла в спальню, откинула одеяло, подождала, пока Арден залезет в постель — нельзя же после всего, что случилось на пожаре, выгонять его в холодную ночь! — и заботливо укрыла его.
— Закрой глаза, — шепнула она.
Арден
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Сперва Роан немного поразмышляла, устроиться ли ей в кресле или спать поверх одеяла, но ей нестерпимо хотелось в последний раз прижаться к родному теплому телу, обнять его, потому что… потому что она его любила. Любила всегда. А сейчас — даже еще больше. И если Патриции суждено обладать им всю оставшуюся жизнь, неужели она не простит ей, Роан, эту самую-самую последнюю ночь? Простит. Иначе не может быть.
Роан так вымоталась, что не могла даже мыслить логично. Она еще немного постояла над мирно спящим Арденом, потом улеглась рядом, свернулась клубочком и смежила отяжелевшие веки. За окном взвыли сирены пожарных машин; она слабо дернулась — и погрузилась в забытье.
Проснулись они почти одновременно, чуть позже десяти, и обнаружили, что лежат, тесно прижавшись друг к другу, соприкасаясь лицами, переплетясь ногами. Медленно подняв длинные ресницы, Роан встретилась со смеющимися серыми глазами Ардена.
— Господи, до чего же хорошо! — пробормотал он.
— Да, — с грустью в голосе согласилась Роан.
— Мы достаточно нанесли друг другу душевных ран, правда? Целый год вели себя как два идиота.
— Да.
— Только подумай: год страданий, тоски, желания увидеться, чтобы…
— Да, — в третий раз сказала она, не давая ему возможности закончить мысль. Она знала, что за этим последует: «Будь счастлива, дорогая, и приезжай к нам на свадьбу». — Мне пора вставать.
На лицо Ардена набежала туча.
— Что на сей раз стряслось? Прошлой ночью ты…
— Патриция.
— Патриция? — Арден нахмурился. — А при чем тут она?
— Она тебя ждет.
— Разве? С чего бы?
— Ну… она же приехала сюда…
— Она приехала вместе с Томом, чтобы удостовериться, не нужна ли помощь. Из окон их дома они видели зарево пожара, а у Тома к тому же были для меня кое-какие важные новости.
— Ах, вот как…
— Не уходи, — мягко, но настойчиво проговорил Арден, — мы еще толком не поговорили. По-моему, лучше всего выяснить отношения именно сейчас, когда мы оба голые и, так сказать, беззащитные друг перед другом, без искусственных барьеров. Ну как, согласна?
— Ох, Арден!..
— Да будет тебе! Нельзя же остаток жизни провести в бесплодных раздумьях и сомнениях.
Роан вздохнула и устало посмотрела на него, с трудом подавляя желание дотронуться, прижаться, протянуть руку. Нет, это ни к чему, станет только хуже.
— Последняя неделя
— Это слишком слабо сказано, — усмехнулась Роан.
— Мне тоже. Я не хотел, чтобы ты приезжала, — честно признался он, — и сделал все, чтобы вести себя с тобой отчужденно, держать дистанцию. Но с тобой это невозможно, Роан. Ты с легкостью сломала мои планы, тебе всегда удавалось вить из меня веревки. Представляешь, каково мне было ежедневно видеть, как ты улыбаешься, как хмуришь лоб, сердишься, задумываешься? Я едва держал себя в руках. Меня раздирали противоречивые чувства. Временами я жалел, что встретил тебя на своем пути, но чаще давал слово больше никогда не отпускать тебя.
Конечно, он прав, подумала Роан, жадно вглядываясь в его волевое лицо. Как бы больно это ни было, сейчас самое время во всем разобраться, чтобы поставить точки над «i».
— Я любила тебя, Арден, — выдохнула она.
— Вижу, что ты говоришь правду. Тогда почему же не поехала со мной? Почему держалась так… враждебно?
— Потому, что была напугана, — с тоской проговорила Роан. — Сопротивляясь твоему давлению, я говорила то, что совсем не собиралась говорить. Я сердилась, ты сердился, а моя гордость… или моя глупость не позволяла мне пойти на попятную. Понимаешь, я всю жизнь только этим и занималась: соглашалась со всеми, подстраивалась под чужую волю. А ты… ты держался так жестко, был таким непробиваемым…
— Но я же пытался вернуться, наладить отношения. Дважды! И оба раза тебя окружали какие-то гориллоподобные мужики. Я и уходил.
— И не мог поинтересоваться моими Чувствами?
Арден поиграл желваками.
— Тогда я видел, что ты не представляла себе четко наше совместное будущее. А умолять я не хотел.
Роан опустила глаза и негромко призналась:
— Я несколько раз тебе звонила, но не заставала на месте.
— А послания, конечно, не оставляла.
— Нет.
— Почему?
— Сама не знаю. Может, опасалась, что ты приедешь и отыщешь меня. Или наоборот — боялась, что не станешь искать.
— Не понимаю, — нахмурился Арден.
— Ну, если бы ты не знал, что я тебе звонила, ты бы, естественно, сидел спокойно, но, если бы знал и ничего не предпринял…
— Глупенькая!
— …я бы просто не пережила, не смогла бы этого вынести.
— Но я все-таки приехал.
— Потому, что я не оставляла о себе сообщений.
— Это же начисто лишено логики!
— Мне все казалось правильным.
— Великий Боже! Неудивительно, что мужчины никогда не понимали женщин.
На губах Роан заиграла улыбка.
— А ты бы приехал?
— Это зависело бы от того, — осторожно подбирая слова, проговорил Арден, — согласилась ли бы ты отправиться со мной в Америку. Я ведь не игрушка, с которой можно потешиться тогда, когда у тебя найдется свободная минутка. Я хотел всего — или ничего. Сейчас — или никогда.
— Ты уже это говорил, — мягко напомнила Роан.