Шекспир должен умереть
Шрифт:
– Я дал задание отыскать все сведения по делу о покушении на Питера Санина в прошлом году, о котором вы подслушали в ресторане. Кое-что я и сам смутно помню: на парня напал хулиган с другого конца графства, как выяснилось – ранее судимый Лу Джуд, который большую часть молодой жизни провел в тюрьмах за драки и одно убийство. Питера спасло внезапное появление команды футбольных фанатов. Кто его «заказал», тогда нам выяснить не удалось – неудавшийся убийца быстро смылся из графства, и нам удалось его опознать лишь по подробнейшему описанию пострадавшего Питера Санина.
Инспектор вздохнул.
– Полагаю, для нашего дела это уже не имеет никакого значения –
– Согласен с вами. А допросы публики после вчерашнего убийства номер два что-нибудь дали? – на всякий случай поинтересовался я.
Инспектор горестно развел руками.
– Абсолютно ничего! Все были в панике, никто ничего толком не понял. Даже сами участники группы «Влюбленные в Шекспира» сообщили мало полезного. По словам мисс Мимозин, в ходе спектакля с помощью прибора создается эффект присутствия портрета на стене. На самом деле в этом месте легкая белая занавеска скрывает вход в потайную комнату, где находились профессор и хореограф Билли. Опять-таки по словам мисс Мимозин, Билли там не должен был находиться, но хореограф хотел понаблюдать реакцию зрителей на спектакль, поэтому заранее устроился в потайной комнате. Ну, а когда профессор мирно уснул, да еще захрапел и никак не реагировал на попытки его разбудить, пришлось самому Билли экспромтом исполнить его роль. И ведь исполнил – был убит, как и герой профессора Фалк Гревилл, лорд Брук! Реально убит!
Итак, можно было подвести итоги: на сегодняшний день мы имели два в чем-то нереально фантастических убийства с двумя совершенно реальными трупами и одним человеком, который и подразумевался изначально как одна-единственная жертва.
Я озвучил свои мысли. Инспектор в очередной раз замер на месте.
– Да, в первом убийстве жертвой должен был стать профессор Хатвилл. Но чудом остался жив. Второй раз убийца, подкравшись в темноте, ударил ножом – но опять попал не в ту спину. Значит, профессору повезло второй раз?
Бонд посмотрел на меня, задумчиво нахмурившись.
– Не слишком ли он удачлив? Вам не кажется это подозрительным?..
Глава 23. Новый подозреваемый
Сказать по правде, вопрос, озвученный инспектором, пару-тройку раз смутно мелькал где-то на периферии моего сознания. В самом деле, милейший профессор вдруг ни с того ни с сего оказывается жертвой покушений. Отчего, почему? Нет ответа. А вот что касается двух человек, «случайно» оказавшихся в роли жертв вместо него, то их смерть многим оказалась на руку.
Как это изрек бомж, торгующий крысами: «Иногда самые ужасные ошибки – только блестящая игра». Неплохо сказано. И если паж Джимми Патсон не тянет на роль гениального убийцы, играющего в ошибки и прекрасно знающего, кого скрывают маски, то вот его шеф вполне тянет на эту роль.
Труп номер один – Питер Санин. Парень нагло шантажировал всех, на кого добывал компромат. В таком случае не было ли у него какого-нибудь интересного компромата на профессора?
Труп номер два – Билли Кокрелл, хореограф нетрадиционной ориентации. Чем он мог не угодить профессору? Быть может, когда-нибудь и профессор позволял себе эксперименты по части секса?
Я развернулся к инспектору.
– Послушайте, только что, при входе, ко мне прицепился грязноватый старик – как я понял, он торгует дохлыми крысами…
– Дед? – усмехнулся инспектор. – Его у нас все так и зовут – Дед. Просто
Я заново осмысливал все сказанное оным Дедом. Что ни говори, он откровенно иронизировал по поводу «ошибок» незадачливого убийцы!
– Инспектор, этот Дед, несмотря на не слишком презентабельный внешний вид, очень здраво, с иронической ноткой, рассуждал об убийствах, повторив вашу мысль о том, что ошибки в обоих убийствах могло и не быть. Он легко рассуждал об ошибках истории и, в частности, о Фалке Гревилле и Шекспире, все повторяя, что под своими делами надо честно ставить собственную подпись. Честно говоря, он меня слегка ошарашил – никогда не думал, что подобные дедки разбираются в проблемных вопросах литературы.
Прищурившись на солнышке, инспектор с улыбкой смотрел куда-то в синь неба, расписанного барашками облаков.
– Попытаюсь вас успокоить, – проговорил он. – Дело в том, что еще недавно этот Дед работал в библиотеке университета, а потому, обслуживая литературные встречи и вечера университета, слышал все споры и диспуты. Он стал стремительно спиваться сразу после того, как ушел на пенсию.
Пару минут мы молчали, каждый думал о своем. В моем сознании нарисовалась картинка: славный, милый и обаятельный Нат, на которого вдруг, по неизвестной причине, совершаются покушения. Причем каждое из них словно продумано и поставлено талантливым режиссером: костюм, обстановка, полный «зрительный зал». И каждый раз главный герой чудом остается в живых, любезно предоставляя честь быть убитым другому – как правило, не слишком приятному человеку, доставляющему другим множество проблем.
«Иногда самые ужасные ошибки – только блестящая игра…»
– У меня такое ощущение, что мы с вами думаем примерно об одном и том же, – вдруг прервал молчание инспектор. – Вот о чем вы сейчас думаете? Сознайтесь – о профессоре Натаниеле Хатвилле?
– О том, что для него очень трудно, – практически невозможно подтвердить собственное алиби на время обоих якобы покушений на его жизнь, – кивнул я. – Первый раз он якобы был в своей домашней библиотеке. Кто это может подтвердить? Никто! Ведь он пока что не женат и живет в доме один. Во время второго убийства он и вовсе был рядышком – вроде как спал в тайной комнате. Но ведь он вполне мог, изобразив перед хореографом, что он беспробудно дрыхнет, последовать вслед за тем и в темноте угрохать, после чего благополучно вернуться и продолжить симуляцию глубокого сна!
– Вопрос лишь в том, что профессору алиби вроде бы и не нужно – ведь он выступает в роли жертвы, чудом спасшейся от смерти. – Инспектор смотрел на меня, чуть прищурившись. – Если предположить версию с Хатвиллом в роли убийцы, то все продумано просто гениально: он – жертва, все ищут убийцу где-то вокруг, подозревать его никому и в голову не приходит. Между тем он эффектно избавляется от опасных для себя людей. Другой вопрос – чем ему не угодили Питер Санин и Билли Кокрелл?
Инспектор горестно вздохнул.
– Надеюсь, здесь нам поможет архив Санина. Наверняка в нем есть интересный компромат на нашего профессора. Если, конечно, мы не ошибаемся в своих подозрениях!
Я кивнул.
– Но мы пока никого не обвиняем, мы просто ищем. Я тоже надеюсь, что архив компроматов реально поможет следствию – пусть хотя бы своей смертью Питер Санин принесет пользу обществу.
Между тем время шло к обеду. Я взглянул на часы и поспешил задать инспектору еще один интересующий меня вопрос:
– А что насчет данных патологоанатома по смерти хореографа?