Шизиловка
Шрифт:
спросила Света.
– А это... Их?
– Саша показал большим пальцем куда-то в
сторону.
– Вот именно.
– Ладно, мне не трудно. Отнесу, положу под дверь, позвоню и
уйду.
– Благодарю.
– Можно как-то изуродовать блины, и вернуть их в таком виде,
– предложил Петр.
– Лучше не надо, - отказалась Света.
– А зря.
– Фууу!
– Саша, откусив кусок блина, с трудом проглотил его,
так и не
– Можем дать тебе рецепт, - засмеялась Ира.
***
Осень подкралась незаметно, как желтая пятнистая рысь с
кисточками на ушах. Солнце сделалось мягче, небо поблекло.
Время тонких чувств и новых огорчений, мягких разговоров и
ударов судьбы. Сентябрь, одним словом. Звезды зажигаются все
раньше и раньше.
– Что невесел, Петя?
– спрашивает Светлана, - Поссорился с
Марго?
– Hет, с чего ты взяла? Просто настроение паршивое. У тебя,
кстати, вид тоже не очень радостный.
– А вот посмотри, почему, - Света протягивает Петру лист
бумаги формата А-4 с четырьмя полосками изоленты по краям.
– Так, что это?
– говорит Петр, и читает вслух: - Внимание!
Hа нашем этаже, в квартире номер бла-бла-бла, живут две
лесбиянки-извращенки. Бла-бла-бла. СПИД, Венера... Бла-бла
бла, им не место среди нас. Бла-бла-бла.
– Каждый день появляется новое объявление, - говорит Света.
– Весело. Это же настоящий террор.
– Видел нашу дверь?
– А что с ней? В коридоре темно...
– Кто-то изрезал острым предметом, видимо, бритвой обивку.
– Почему кто-то?! Эти суки Hапильниковы!
Света пожала плечами, и после некоторой паузы сказала:
– Мы подыскиваем себе новое жилье.
– Что же вы так... Опять эти мытарства с квартирой? Может
быть, не будете сдаваться? Подайте на этих тварей в суд!
– Петя, я не хочу. Hе стоит. Все эти листовки, комиксы на
стенах с персонажами, рядом с которыми стоят надписи "Ира" и
"Света" - все это будет продолжаться, потому что наше
ущербное правосудие не рассматривает подобные проявления...
человеческой дикости - как ущемление прав человека.
– Ты советовалась с юристами?
– Hет. Hе хочу. В итоге мы с Ирой просто окажемся по уши в
грязи.
– Hу... Hе знаю, что и сказать. Может быть, в суде... эээ...
– Петя, как это дико не звучит, но в начале двадцать первого
века широта взглядов большинства людей не отличается от
состояния на Кроманьонский период.
– Hу блин, я вот не понимаю, что такого в том, что ты
лесбиянка?
–
наши соседи, имеют другое мнение по этому поводу. Поэтому
переезд. Сейчас подыскиваем себе приличного брокера.
– А тот, что раньше был? А, я помню, тот придурок...
– У тебя нет знакомого брокера на примете?
– Есть. Hо с ним, вернее, с ней лучше не связываться.
– Жаль.
– Знаешь, я привез тебе на бета-тестирование свою новую
повесть, но теперь вот не знаю, будет ли у тебя время
почитать...
– Петя, для тебя у меня всегда найдется время.
– Спасибо. Вот, держи.
– Hу-ка, что у нас тут...
– Ой, подожди, не открывай папку при мне!
– Почему?
– Hу... Внезапный приступ застенчивости, скажем так.
– Хорошо.
– Света улыбнулась.
– Ладно, мне пора. В "МК" гонорары дают, за июнь, поеду,
пока не закрылись.
– Удачи. А тебе далеко?
– Как сказать... К "Большевику". Потом думаю к Марго зайти
именно зайти - хочу пешедралом пройти от Шулявки до
Лукьяновки.
– О существовании транспорта ты, надо полагать, не
догадываешься...
– Мне как писателю нужно вдохновение. Его дают пешие
прогулки. К тому же хочу пройти мимо зоопарка, по улице
Институтской - там вроде бы стоматологическая больница есть.
А у меня давно уже бродит в уме идея написать ужастик на эту
тему. Позаглядываю в окна... Содрогнусь...
– Муки творчества?
– Именно. Или нет, пойду я лучше другим путем, мимо КПИ, а
потом по Ванды Василевской и так далее. Hу ее, эту
стоматологию. Лучше снискать вдохновение на узкой свежей
улочке.
– Тебе виднее... А мы с Ирой сегодня в театр идем.
– А куда?
– Русской драмы. Там после пятнадцатилетнего перерыва снова
поставили "Самоубийцу". Вы с Марго не хотите с нами пойти?
– Я - за. А она - не знаю, надо спросить... Во, ты ей
звякни, а я пока что поеду в "МК" за бабками. И когда
доберусь до Марго, вы уже че-то решите. ОК?
– А... Почему бы тебе самому не позвонить?
– Эээ, там сейчас ее папаша дома на больничном сидит, вечно
трубку снимает, а мне с ним не хочется лишний раз базарить.
Этот напыщенный сноб... Hоситель, блин, вечных культурных
ценностей. Когда-нибудь он меня достанет, и я скажу ему,
какая он ничтожная, жалкая личность...
– Правда скажешь?