Сибирь и каторга. Часть первая

Максимов Сергей Васильевич

Свет небесный во сияньи:Барабаны зорю бьют,Барабан зорю пробьет,Вундер двери отворяет:Писарь с требою идет;Он по требованию кличет,Нам к суду идти велят.Взяли сумки, помолилисьИ отправились себе…Нас в карету посадилиИ с конвоем повезли…

(Или: Взяли сумки — подхватили)

И в поход скоро пошли,Торбан, торбан покатился.Что за чудна за карета!Сдивовался весь народ,Что кругом конвой идет.У родных сердца забьются,Слезно плакали об нас,Слезно плакали об нас,Отправляли в Сибирь нас.

Здесь и конец — как мы выше сказали — российскому изделию. Сибирские арестанты не задумались над описанием дальнейшей картины и изобразили ее в последнем придатке к песне. По словам сибирских арестантов, песня эта сочинена в конце 40-х годов нынешнего столетия, и основная канва ее приписывается, как сказано нами, разбойнику Гусеву.}

Вот какой песне в наше время удалось попасть во вкус потребителей настолько, что нам привелось заметить несколько сортов ее с обычною фабричного набойкою; основа гнилая и проклеенная, уток линючих цветов и красок, и в Москве, и в Сибири, и в Кавказе, и в Саратове. Песня стала и любимою и распространенною; редкой другой

песне доставалась такая счастливая доля, несмотря на то, что за нею нет никаких достоинств, каковыми красятся старинные, настоящие народные песни. В этой пародии на русскую песню нет уже искреннего чувства и поэтических образов, хотя и замечается тонический размер и рифма. Между тем такого склада песням, с конца прошедшего столетия, судьба судила занять чужое, не принадлежащее им место, как бы в доказательство того, что народ уже успел забыть старые образы и приемы, самобытные и художественные, и потянулся к новым, искусственным и прозаическим. Во всяком случае, нельзя не видеть в этом явлении упадка поэтического чутья и художественного вкуса в силу причин, исключительно не зависевших от народа. С такими ли красками подходили к своим идеалам прежние народные певцы и так ли легко отходили от них прежние люди? Для образца представляем одну старинную песню (записанную в Саратовской губ.), получившую вдохновение и содержание свое в том же источнике, из которого вытекла и новая тюремная песня, — близкая свойственница новомодным лакейским, трактирным и фабричным песням:

Еще сколько я, добрый молодец, не гуливал.Что не гуливал я, добрый молодец, не похаживал,Такова я чуда-дива не нахаживал,Как нашел я чудо-диво в граде Киеве:Среди торгу-базару, середь площади,У того было колодечка глубокого,У того было ключа-то подземельного,Что у той было конторушки Румянцевой,У того было крылечка-у перильчата, —Уж как бьют-то добра молодца на правеже,Что на провеже его бьют,Что нагого бьют, босого и без пояса,В одни гарусных чулочках-то, без чоботов:Правят с молодца казну да монастырскую1Из-за гор-то было гор, из-за высоких,Из-за лесу-то было лесочку, леса темного,Что не утренняя зорюшка знаменуется,Что не праведное красно солнышко выкатается:Выкаталась бы там карета красна золота,Красна золота карета государева.Во каретушке сидел православный царь,Православный царь Иван Васильевич.Случилось ему ехать посередь торгу;Уж как спрашивал надежа — православный царь,Уж как спрашивал добра молодца на правеже:"Ты скажи-скажи, детина, правду-истину:Еще с кем ты казну крал, с кем разбой держал?Если правду ты мне скажешь — я пожалую,Если ложно ты мне скажешь — я скоро сказню.Я пожалую тя, молодец, в чистом полеЧто двумя тебя столбами да дубовыми,Уж как третьей перекладиной кленовою,А четвертой тебя петелькой шелковою".Отвечат ему удалый добрый молодец:"Я скажу тебе, надежа — православный царь,Я скажу тебе всю правду и всю истину,Что не я-то казну крал, не я разбой держал!Уж как крали-воровали добры молодцы,Добры молодцы, донские казаки.Случилось мне, молодцу, идти чистым полем.Я завидел в чистом поле сырой дуб стоит,Сырой дуб стоит в чистом поле кряковистый.Что пришел я, добрый молодец, к сыру дубу.Что под тем под дубом под кряковистым,Что казаки они дел делят,Они дел делят, дуван дуванили.Подошел я, добрый молодец, к сыру дубу,Уж как брал-то я сырой дуб посередь его,Я выдергивал из матушки сырой земли,Как отряхивал коренья о сыру землю.Уж как тут-то добры молодцы испугалися:Со дели они, со дувану разбежалися:Одному мне, золота казна досталася,Что не много и не мало — сорок тысячей.Я не в клад-то казну клал, животом не звал,Уж я клал тое казну во большой-от дом,Во большой-от дом, во царев кабак".

{1 У песни вариант:

Били доброго молодца на правежеНа жемчужном перехрестычке [101] Во морозы во хрещенские.Во два прутика железные.Он стоит удаленький, не тряхнется,И русы кудри не шелохнутся,Только горючи слезы из глаз катятся.Наезжал к нему православный царь,Православный царь Петр Алексеевич.Не золотая трубынька вострубила,Не серебряна сыповочка возыграла,Тут возговорит царь Петр Алексеевич:"Вы за што добротнова казните?Бьете-казните казнью смертною?"Тут возговорят мужики приходские:"Уж ты гой-еси, православный царь,Царь Петр Алексеевич!Мы за то его бьем-казним:Он покрал у нас Миколу-то МожайсковаИ унес казны сорок тысячей".Тут возговорит добрый молодец:"Уж ты гой-еси, православный царь,Православный государь Петр Алексеевич,Не вели меня за слово казнить-вешати,Прикажи мне слово молвите,Мне себя, добра молодца, поправите,Не я покрал у них Миколу-то Можайскова,И не я унес у него золоту казну,А покрали его мужики-кашилы.Только случилося мне, доброму молодцу,Это дело самому видети.Гулял я, молодец, по бережкуНа желтом песку, при мелком леску,И увидел, что они делят казну,Не считаючи делят — отгребаючи.У меня, у молодца, сердце разгорелося,Молодецкая кровь раскипелася,Ломал я, молодчик, мостовиночку дубовую,Перебил я мужиков до полусмерти,Иных прочих чуть живых пустилИ взял я у них золоту казну.Взявши казну, стал пересчитывать:Насчитал казны сорок тысячей".Тут не золота трубынька вострубилНе серебряна сыповочка возыграла,Как возговорит надежа — православный царь,Православный государь Петр Алексеевич:"Ты куда такову казну девал?"Тут возговорит добрый молодец:"Уж ты гой-еси, православный царь,Православный царь, Петр Алексеевич,Прогулял я во кружалеСо голытьбою со кабацкою!"

101

В Москве урочище: место старых казней.}

Вот те песни, который нам удалось слышать в Сибири от ссыльных, или собственно тюремные песни:

I

При

долинушке вырос куст с малинушкой(или с калинушкой)На кусточке ли (или на калинушке)Сидит млад соловеюшко,Сидит, громко свищет.А в неволюшке сидит добрый молодец,Сидит, слезно плачет;Во слезах-то словечушко молвил:— Растоскуйся ты, моя любезная, разгорюйся!Уж я сам-то по тебе, любезная,Сам я по тебе сгоревался.Я от батюшки, я от матушкиМалой сын остался."Кто тебя, сироту, вспоил, вскормил?"— Вскормил, вспоил православный мир,Возлелеяла меня чужая сторонка,Воскачала-то меня легкая лодка.А теперь я, горемышный, во тюрьму попал,Во тюрьму попал, тюрьму темную.

II

Из-за лесу, лесу темного,Из-за гор, гор высоких,Выплывала лодка легкая.Ничем лодочка не изукрашена,Молодцами изусажена;Посередь лодки бел шатер стоит;Под шатром-то золота казна;Караулыцицей красна девица,Девка плачет, как река льется;У ней слезы, как волны бьются.Атаман девку уговаривает:— Не плачь, девка, не плачь, красная!"Как мне, девушке, не плаката?Атаману быть убитому,Палачу (есаулу?) быть расстреляну!А мне, девушке, тюрьма крепкаяИ сосланьице далекое.В чужедальнюю сторонушку,Что в Сибирь-то некрещеную!"

III

Ты воспой, воспой,Жавороночек,На крутой горе,На проталинке.Ты утешь-ка, утешь,Меня, молодца,Меня, молодцаВо неволюшке,Во неволюшке,В каменной тюрьме,За тремя дверьмиЗа дубовыми,За тремя цепямиЗа железными.Напишу письмоК своему батюшке, —Не пером напишу,Не чернилами,Напишу письмоГорючьми слезьми.Отец с матерьюОтступилися:"Как у нас в родуВоров не было,Ни воров у нас,Ни разбойников".

IV

Уж ты, гуленька мой голубочек,Сизокрылый ты мой воркуночек!Отчего ко мне, гуленька, в гости не летаешь?Разве домичка моего ты не знаешь?Мой домик раскрашенной: ни дверей нет, ни окошек,Только печка муровая, труба дымовая.Как во трубочку дымок повевает,А у моей любушки сердце занывает.Ах вы, нянюшки-мамушки!Вы берите ключи золотые,Отпирайте замки вы витые,Вынимайте вы уборы дорогие.Вы идите к чиновникам с поклоном —Выручайте, дружки, из неволи!Или голоску моего, гуленька, ты не слышишь:Мой громкой голос ветерком относит?Или сизые твои крылья частым дождем мочит,Холодным осенненьким сверху поливает?Как не ласточка кругом саду летает,Не касаточка к земле низко припадает,А про мое несчастьице, видно, не знает:Будто я, добрый молодец, во тюрьме сижу, во неволе.Что никто-то, никто ко мне, доброму молодцу,Не зайдет, не заедет, никто не заглянет.Тут зашла-зашла к нему гостюшка дорогая,Вот его-то любушка милая;Не гостить зашла, а проведать.Уж ты, любушка, ты моя радость дорогая,Выкупай ты меня Бога для из неволи!Не жалей ты своих цветных уборов:Ты сходи-тка, сходи в дом к прокурору,Попроси ты его слезно, попрошай-ка:Не отпустит ли он меня, молодца,На вольной свет погуляти,Свое горе лютое разогнати?1

{1 В Холмогорах (Арх. г.) мне удалось записать еще вариант этой песни древнейшего происхождения:

Мой сизой голубчик,Ты зачем, для чегоВ садик не летаешь?Буйным ветромСизого относит,Частым дождемКрылья-перья мочит.Мой миленькой,Мой милой дружочек!Ты пошто, для чегоРедко в гости ходишь:Твой отец да матьТебя не спускают,Род они, племяТебе запрещают?Сидел-посиделУдалой молодчикВ темной темнице.У той у темной, у темной темницыНи дверей нету, нету ни окошек,Еще в ней нету ни красна крылечка,Только есть одна труба дымовая,Из той трубы дым-от повевает,Меня молоду горе разбирает.Пойду я, млада, с горя в зелен садик,Пойду-возьму я ключи золотые;Отопру я сундуки-ларцы кованы,Возьму денег ровно сорок тысяч,Стану дружка-дружка выкупати.Из неволюшки его выручати,Грозен судья, судья-воевода,Моей казны-казны не примает,Меня молоду горе разбирает!Пойду молода я с горя в чисто поле,Пойду, нарву я лютого коренья,Буду, стану я судью опоити.}

V

Соловейко ты мой, соловейко,Разнесчастный ты мой соловейко!Ты не вей себе, не вей себе теплого гнездышка,Не вей при дорожке,А совей-ка лучше его при долине:Там никто его, никто не разоритИ твоих малых детушек никто не разгонит.Как у Троицы было под горою,За каменного было за стеною,Там сидит, сидит добрый молодец,Он сидит, сидит в каменной тюрьме;Он не год сидит, он не два года.Что никто к нему, разудалому,Никто не зайдет, не заедет.Тут зашла к нему гостюшка дорогая,К нему матушка его родная;Не гостить зашла, а проведать:— Каково-то тебе, сыну милому,Во тюрьме сидеть, во неволюшке?Во тюрьме сидеть за решетками,За решетками за железными?— Ах ты, матушка, ты, родимая!Ты сходи, сходи к прокурору в дом,Попроси-ка ты его милости,Не отпустит ли меня, доброго молодца,На свет белый погулять еще?