Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова
Шрифт:
Как Иванов командовал отрядом, никто тогда не исследовал, а сейчас это сделать, наверное, уже невозможно. Во всяком случае, в Центральном архиве Республики Казахстан я его дела не нашел, и снять с Иванова обвинение в трусости или подтвердить его сейчас не представляется возможным. Известно, в 1918 году Иванов был расстрелян в Верном.
В захваченном городе белые учинили погром. По различным данным ими было уничтожено от 400 до 800 человек, хотя эти цифры оспариваются.
Падение Сергиополя явилось сигналом для возобновления антисоветского мятежа северных станиц. 23 июля 1918 года восстали
Сделав Сергиополь своей ставкой, Ярушин выслал на Урджар-Уч-Арал — Маканчи отряд капитана Виноградова (офицеров — 1, добровольцев — 70), а на Сарканд — Лепсинск отряд капитана Ушакова (офицеров — 19, добровольцев — 59).
Белоказачий мятеж застал отряд И. Мамонтова в Уч-Арале. К этому времени отряд насчитывал до 500 бойцов при двух орудиях и четырех пулеметах. Кроме того, в Уч-Арале к нему присоединились остатки отошедшего сюда отряда Иванова.
Сведения о том, что отряд капитана Виноградова идет на Урджар-Маканчи, Мамонтов получил в укреплении Бахты. Вскоре обе эти станицы без боя были заняты Виноградовым. Из Маканчей Виноградов планировал нанести удар по Бахтам и выбить оттуда или уничтожить отряд Мамонтова.
Дальнейшие события у разных авторов описаны по-разному. Но вначале я воспользуюсь описанием советского писателя Дмитрия Фурманова, сделанным по довольно свежим следам, в присущей ему своеобразной динамичной манере.
«Мамонтов звонит в Маканчи Виноградову:
— Завтра жди меня с отрядом!
И только сказал, посадил свой отряд на коней: марш на Маканчи!
К вечеру был на месте. С ординарцем заскочил к штабу, вызвал капитана.
— Ты капитан Виноградов?
— Я…
— А я — Мамонтов, командир партизанского отряда! — Н-на! — и нагановской пулей раздробил ему череп.
Но сам не ускакал. Окруженный, бился долго, тщетно отбивался — не мог прорваться, не осилил кучу врагов: растерзали, раскромсали, изрубили красного партизана Мамонтова.
Ускакал только его ординарец, привез отряду траурную весть.
Некогда впадать в уныние:
— Атака на Маканчи!.. Месть беспощадная за растерзанного командира!
На улицах поселка была густая жестокая рубка. Казаки выбиты, выскочили, спасались в панике, кто куда!» {89} .
Существуют и другие версии гибели Мамонтова.
«Очевидцы сообщают, — вспоминает Г. Т. Харченко, — что это произошло в сражении за Маканчи. Во время лихой кавалерийской атаки И. Е. Мамонтов, пробившись в тыл к белым с небольшой группой бойцов, был ранен и взят в плен. Наскоро обыскав, его доставили в штаб к Виноградову, который начал допрос, не подозревая, что перед ним сам Мамонтов. Станица горела, ружейные и орудийные выстрелы, рев скота, лай собак, крики людей — все сливалось в общий гул. Багровое зарево, вставшее в вечернем небе, освещало горницу какого-то кулацкого дома, где Виноградов допрашивал Мамонтова. Опершись
— Послушай, мне особенно с тобой разговаривать некогда. Идет бой. И, если тебе дорога своя шкура, отвечай быстро и правдиво, иначе сейчас же поставим к стенке. Какими силами наступают красные, где штаб отряда и сам Мамонтов?
Без папахи, поясного ремня, с окровавленной левой рукой, наспех перехваченной белой повязкой прямо поверх гимнастерки и пропитавшейся кровью, Иван Егорович стоял в двух шагах от капитана, широко расставив ноги, чтобы не упасть от потери крови. Набычившись, он исподлобья рассматривал портупею и новенький френч капитана.
— Английский, поди? — спросил он.
— Что? — не понял капитан.
— Портупейка-то и френчик, чать, английские? Продались, суки, вместе с генералами!
Виноградов побелел, глаза его сузились, он резко взмахнул нагайкой, висевшей на руке, и с оттягом, как бьют под брюхо лошадь, чтобы послать в аллюр, ударил Мамонтова по повязке.
— Красная сволочь, я тебе покажу, как издеваться над российским офицером! Это не мы, а вы продажные твари!
Пересилив боль, хлынувшую по телу и враз вскружившую голову, Мамонтов усмехнулся:
— Что ты, твое благородие, я не в издевку, а ради любопытства. Может, тоже хочу иностранное довольствие получать.
Капитан перехватил нагайку:
— Долго еще мое терпение испытывать будешь?
— Да нет, уж не долго. Отвечу, коль спрашиваешь. Только вот знать хочу, перед кем ответ держу.
— Я — капитан Виноградов, командир особого отряда Степного корпуса генерала Иванова. Будешь отвечать, каналья?
— Понятно. Ну а я — Иван Мамонтов. Вот мои документы.
И пока ошарашенный этим ответом Виноградов и его штабные глядели на Мамонтова, тот быстро сунул правую руку в карман своих форменных казачьих штанов, выхватил небольшой браунинг, не обнаруженный при обыске, и дважды выстрелил в голову капитана <…>
Через полтора часа белые были выбиты из Маканчи. Изуродованное тело И. Е. Мамонтова нашли здесь же во дворе» {90} .
Я привел столь длинную, явно охудожествленную цитату из воспоминаний Харченко, потому что в ней, по-моему, наверняка содержатся крупицы фактов, почерпнутые им из бесед с очевидцами. Есть и другие описания этого эпизода, в частности, участника Черкасской обороны Колесникова {91} , но они содержат в себе те же детали, что и описания других авторов.
В Государственном архиве Алматинской области (Ф.468. О.1. Д. 97. Л.100) я разыскал телеграмму от 20 августа 1918 года, неизвестно кем подписанную. И неизвестно откуда направленную. В ней совершенно по-другому освещается гибель Мамонтова: «Банда находится в Маканчи. Подошедшие ночью к Маканчам, мы с громким „Ура!“ бросились на банду. В этой схватке погиб наш герой начальник Мамонтов. Помощник его Кихтенко в соединении с адъютантом Дудиновым решили драться до последней капли крови, помня, как глубоко страдали наши» — далее текст обрывается {92} .