Сигнал бедствия

Марвич Соломон Маркович

Самойлов шел первым. Скоро перестал доноситься стук топоров. Только глухое грохотание орудий нарушало тишину. Спустя час Самойлов объявил, что лыжня начинает петлять.

— Здесь он начал крутить, товарищ майор. Со следа сбивает.

— Читайте! Читайте эти петли, Самойлов! — нетерпеливо крикнул Ваулин.

— Да уж стараюсь, товарищ майор.

Если у шпиона на эти зигзаги ушло полчаса, то прочесть их надо в десять минут. Надо выиграть время!

Но вот лыжня дала развилку. Один

след уходил на холм, густо поросший кустами, вероятно орешником: другой — в плотный ельник, ставший на пути сплошной зелено-белой колючей стеной.

— Ну, это мы сейчас разгадаем, — сказал Ваулин. — Самойлов, к холму!

Самойлов рванулся с места. Скоро он вернулся.

— Там следов нет, товарищ майор, — доложил он. — Ни елочкой, ни уступом. И не думал он туда подниматься.

— Почему?

— Чего зря лыжи ломать! На таких холмах камень бывает, острый камень.

— Нечего делать, продеремся через ельник. Он же пробился.

Втянув голову в плечи, повернувшись немного боком, наклонившись, они пробирались через колючую пружинистую стену ельника.

Много еще таких петель распутывали они. Скоро Ваулин почувствовал, что устает. Идти становилось все труднее. Как всегда после долгого перерыва в хождении на лыжах, начали болеть ноги выше колена. Давали себя знать две ночи без сна.

«Раукснис крепок, — подумал Ваулин. — Мои ребята и моложе и крепче его. Значит, из-за меня может задержаться преследование. Только не это, только не это!.. Они как будто смекнули, что я устал».

— Самойлов, почему вы так часто оборачиваетесь? — громко спросил Ваулин. — Никто не отстает. Иди, не сбавляй темпа…

На одном участке дорога была гладко укатана. По-видимому, здесь несколько раз прошли сани с тяжелым грузом. Лыжня исчезла. Может быть, Раукснис, чтобы сбить преследователей со следа, прошел сотню-другую метров по этой дороге?

Приближался грузовик. Ваулин поднял руку. Машина остановилась, водитель открыл дверцу кабины.

— Подвезти? — спросил он. — Садитесь.

— Нет… Не видели тут одного лыжника? — спросил Ваулин. — С дорожным мешком.

Нет, лыжника водитель не встречал. А не заметил ли он следов в стороне от дороги? Водитель задумался.

— Вот разве там. — Он махнул рукой в сторону поворота, который виднелся сквозь деревья. — Как будто там…

Двинулись к повороту. Лыжные борозды начинались за канавой и вели в лес.

— Самойлов, след тот же или другой? — спросил Ваулин.

Самойлов ответил не сразу. Он ходил вперед, назад, наклонялся над лыжней.

— Те же лыжи, товарищ майор, — ответил он наконец. — Ручаюсь!

«Значит, так и есть, — подумал Ваулин. — Он воспользовался дорогой, чтобы обмануть нас».

Этим приемом неизвестный, которого Ваулин

условно называл «Раукснисом», а Самойлов коротко «он», выиграл несколько минут. Видно, что это опытный, тренированный противник, отлично применяющийся к местности. Он действовал уверенно, напрягая все свои силы, пуская в ход все свое умение. Он был впереди, пока еще неуловимый.

— Тут не только он петлял, — сказал Самойлов. — Вой кто-то еще.

Сбоку виднелись следы зайца и лисицы.

Незадолго до сумерек они вышли к узкой речке.

Много таких речек, которые не названы на общей карте, а нанесены только на военную, течет в северном лесном краю. Мелкие и быстрые, они бегут по каменистому руслу, не замерзают даже в самые крепкие морозы, и вода так и бурлит возле больших камней. Всю зиму водоросль, омываемая быстрым потоком, вьется на камнях, то скрываясь под пеной, то изгибаясь, как змея. Лыжный след потянулся вдоль берега речки. Ваулин понял, что Раукснис искал места, где течение тише, чтобы переправиться на другой берег. Перейти вброд с лыжами на плечах он не рискнул. Но вот место для переправы найдено Раукснисом.

— Стойте! — сказал Ваулин. — Здесь он рубил жерди. Видите?

Почти у самого берега были видны свежие пеньки молодых осин. Они были срублены час, два часа назад. Сколько он выиграл во времени? Если бы знать это…

Река здесь наполовину замерзла, потому что течение было медленнее. Лед держался только у берега. Жердь одним концом была положена на лед, а другим легла на каменистый выступ противоположного берега. Так он перешел через реку. Вторую жердь, видимо, снесло вниз.

— Что ж, давайте и мы рубить жерди. Надо переходить туда.

Ваулин вынул большой острый нож…

Когда перебрались на другой берег, в лесу стемнело. Теперь уже не видели следа. Не имело смысла идти дальше, пока не вызвездит. Хорошо, что успели войти в сосняк. Здесь тени не густые и ночью осмотреться будет легче.

Вероятно, у Рауксниса имелась точная карта — он обходил редкие населенные пункты, проложил маршрут по пустынным местам. На привале Ваулин чувствовал, что нестерпимо болит все тело. Бойцы, вероятно, понимали, в каком он состоянии, — они старались не глядеть на него.

Ваулин протянул бойцам фляжку:

— По глотку. Погрейтесь немного.

Отпили по глотку.

— Теперь нарубите веток и ложитесь… Нет, только для себя рубите.

— А вы, товарищ майор?

— Я не буду. Двое отдыхают. Я и Самойлов подежурим.

Ваулин чувствовал, что теперь ему нельзя забыться в дремоте ни на минуту. Разговор поможет не уснуть.

— Как вы, товарищ Самойлов? Как себя чувствуете?

— Я-то? Да ничего… На границе бывало и не такое.