Сильная и независимая для котика
Шрифт:
— Что ты наделал! Как ты противостоял этому? — заорал Дуку, переполняясь гневом. — А вы чего стоите? Не видите, всё пошло не по сценарию. На меня напали. Взять их!
С Мурси спала пелена забвения. Теперь и она побывала по ту сторону и больше не имела никакого права винить наставника, что тот оказался настолько слаб и поддался внушению. Капитан только взглянула на него и подбадривающее кивнула. Меч доставала из ножен уже в движении, собираясь отрубить руки Дуку, чтобы больше ничего похожего в них он не помещал. А заодно раздавить опасный прибор. Но путь ей преградили сразу два Лорда.
— Пацанва, хренотень под столом! —
Грянул кровавый бой. На этот раз он был долгим и изнуряющим. Пятеро против десяти. Капитану повезло иметь в сторонниках Шнобби. Как она давно подозревала, катар, наделённый Силой, действительно превращался в орудие убийства, похлеще уничтожителя планет. А его неуязвимость в инквизиторской одежде выводила из себя оппонентов. Аура опустошения, гнева и ненависти нависла тёмно-фиолетовым полотном над воюющими, и только один Шнобби оставался кристально сосредоточенным и вёл сражение с точной вывереностью, свойственной до такой степени, наверное, только катарам. Он единственный контролировал весь процесс схватки, где надо замечая подвох, защищая Мурси, вовремя останавливая занесённый над ней меч третьего или четвёртого противника. Христов, видя это, сосредоточился на своей защите. Моту юркнула сразу под стол. Кавот и Кондрат предпочитали держаться вместе.
Когда же с врагами, наконец, расправились, то среди тел павших и достойно сопротивляющихся противников Дуку не нашлось. Верховный и уже бывший глава Всего как в воздухе растворился.
— А свою дребызжалку с собой утащил? — испуганно спохватилась Мурси, заглядывая под стол. Там она застала Моту, которая держала в руках разломанный резонатор. — Хвала предкам прайда, божечкам-кошечкам и прочим святым!
— Надо разделиться! — предложил Кондрат, устало вздыхая. Он утёр меч о кусок мантии какого-то Лорда и, переступив через него, поспешил в коридор. — Я на запад.
— Хорошая идея, — кивнул Кавот. — Я тогда на юг пойду. Сейчас только ногу перевяжу. Есть у кого медицинский зонд?
— Ты у меня ещё получишь! — пригрозила ему Мурси. — Я тебе где сказала быть?
— Ой, мастерка, не начинайте! И пропустить самое интересное? Нет уж, дудки!
— А! Добро пожаловать в мой мир, Мила, — хохотнул Христов. Он глянул на Мурси очень тепло, сердечно, и такое его очередное преображение вновь смутило капитана. — Нахлебаешься ты ещё с его послушанием горюшка. Ложку одолжить?
Капитан в ответ сконфуженно поморщилась и поспешила отвернуться к Шнобби.
— Моничка, я молодец? Подобаю поощрений и восхищений?
— Как никто другой, мой милый! Как никто другой! Я… Я даже слов не подберу выразить вам благодарность!
— Тогда покончу окончательно с остолопом и вы, срожённая великолепием, подёте со мной на рандэ. Договорились?
— Э-э-э, ладно, — искренне улыбнулась, пожимая плечами, Мурси.
— Не пойдёт, — безэмоционально возразил Христов. — С вами точно нет. Не забывайтесь, канцлер Шнобби. Я её Наречённый. Соблюдайте внутренние законы пока ещё не развалившегося окончательно Ордена.
— Отправлюся на восток, — Шнобби, прищурясь, подмигнул капитану и зашагал прочь, весело болтая себе под нос. — Люблю восток. Добуду Дуку, не сомневайтесь, — канцлер резко остановился, повернул голову и прокричал: — Не кокошить?
— Не убивайте, а? — встрепенулся Кавот,
— Только в крайнем случае! — кивнула Мурси канцлеру Шнобби. — Ну а мы втроём пойдём тогда на север?
***
Гидрос никак не мог определить себе место. Ему хотелось, как и подобает высокоранговому боевому мэтру, стоять немного впереди взбудораженной толпы молодёжи, чтобы направлять их и инструктировать, вести за собой, коль потребуется, только где этот «перёд», канцлер сообразить оставался не в силах. Их направили охранять выход на случай, если верхушка Инквизиции захочет удрать. Но так как кораблей в ангаре не было, то оказалось совершенно ясным, что никто никуда убегать не собирался.
Случилось то, чего он и боялся. Слишком уж слепо все доверились плану Матильды, не продумали хотя бы парочки запасных вариантов. Она с такой уверенностью проектировала на словах будущее, подкрепляя их серьёзными поддакиваниями со стороны катара, что глупый и недальновидный Гидрос купился, а теперь ненавидел себя за то. Хорошо ещё ни детей, ни своих учеников среди подчинённых ему послушников не вверилось, хоть так позор бездействия во время самой эпической битвы тысячелетия будет сокрыт от семейного наследия. А общественные военные сводки можно и подкорректировать, недаром он — канцлер, уж на такую нехитрую махинацию связей хватит.
Да, именно бездействие и пугало больше всего неберианца. Воображение его рисовало картину — одна страшней другой. Что они так и простоят тут, ничего не делая. Матильда спасёт Христова, тот убьёт Дуку, с императором Сином расправится какой-нибудь случайный слабак, вовремя подкравшийся к нему за спиной, а потом все рассядутся по кораблям да разлетятся по отчим планетам. И в военном отчёте перед лицом всех глав наций нигде, ни в какой заметке, не будет упомянуто его, Гидроса, выдающегося неберианца своего времени, имени. Матильда отомстила ему. Отомстила за годы унижений как настоящая женщина, как умеют только бабы. Нашла самую болезненную точку и вонзила туда свой отравленный кинжал.
От таких мыслей Ги метался то в одну сторону, то в другую, прислушиваясь, силясь разобраться в атмосфере, в доносящихся отзвуках битвы, в настроении собственного оборонительного отряда. За его спиной в таком же нетерпеливом волнении изредка и как-то робко переговаривались между собой около тридцати последователей Христова. Среди них были не только прямые его ученики, но и сочувствующие им, близкие по духу и приверженности правому делу друзья.
Канцлера Гидроса вдруг окутал страх другого вида. Мало, их слишком мало! А что, если те, кого они видели на поверхности перед храмом, подлетая к космопорту под куполом, всего лишь малая толика Инквизиции? Что, если они какие-то биоботы не настоящие, а все настоящие в этот момент скрываются внутри? И сейчас вероломно нападут в спину да разгромят наголову? Гидрос поспешил встать напротив прохода вглубь храма и внимательно прислушаться. И только тогда, когда этот страх перед собственной неполноценностью усилился, он понял: всего лишь аура Опустошения. Настолько мощная, что даже сюда долетело. Но эпицентр её находился где-то в глубине подземного царства древнего строения.