Симпатия
Шрифт:
— Что вы с ним будете делать, генерал?
Мартин молча наблюдал, как озеро мочи вкрадчиво подбирается по паркету к двери в кухню.
— Сейчас увидишь, Кармен, что я с ним сделаю. Пошли со мной.
Мартин положил ладонь на гигантскую собачью голову и мягко потянул за поводок. Втроем они направились в восточное крыло и остановились перед дверью мастерской. Мартин сделал сеньоре Кармен знак постучать.
— Что там еще? — послышался голос Альтаграсии, как всегда недовольной, что ей мешают.
Потом приближающиеся шаги. Альтаграсия открыла и, увидев пса, испустила вопль.
— Что это такое? — спросила она, сверкая глазами, и в этом вопросе
Севший было пес, услышав ее голос, встал и завилял хвостом.
Мартин протянул жене поводок и сказал:
— Его зовут Невадито.
30
Надин пришла к убеждению, что сеньора Альтаграсия намеренно оставила свой след в переводах. Эти зазоры, эти кажущиеся ошибки толкования и поэтические вольности напоминали хлебные крошки, указывающие путь к тайной истории ее жизни.
В очередной раз сравнивая собак и мужей (сравнения всегда были не в пользу последних), Элизабет писала: «Я нуждалась в товарище. Муж так и уезжал на дальние фермы сразу же после завтрака, а я, как только со взвешиванием колбас и пересчитывали-ем простыней бывало покончено — к тому времени я уже смирилась со своими обязанностями, — начинала тяготиться бесконечно долгими днями. Я нуждалась в чем-то, что требовало бы физических упражнений и служило предлогом для прогулок в лес. В силу молодости — мне стоило огромных усилий оставить молодость позади — я не могла, как мне, может быть, хотелось, взять в попутчики приятного мужчину во цвете лет, поскольку frau Director, frau Inspektor и frau Vieharzt начали бы косо смотреть и распускать сплетни. Требовалось нечто вне подозрений».
— «Фрау» значит «сеньор»? — спросил Улисес.
— «Сеньора». Она имеет в виду директрису сельской школы, инспекторшу и ветеринаршу. Но не перебивай. Слушай. «А кто вызывает подозрений меньше, чем собака? Ведь, если вдуматься, собаки пользуются весьма завидными привилегиями и попущениями. Мы с Инграбаном могли хоть все дни напролет проводить вместе, а ночью он спал на коврике возле моей кровати, и никто и слова не говорил. Это был немецкий дог, огромный очаровательный зверь изабеллинового окраса. Я купила его у заводчика из соседней деревни. В помете Ин-грабана у всех щенков клички начинались на, И“».
— Как красиво, — сказал Улисес.
— Да, очень мило. А теперь посмотри, какую заметку сделала Альтаграсия под переводом этого фрагмента: «Даже этой радости мы с несчастным Н. были лишены». Странно, правда? Как будто про любовника пишет.
— Хочешь сказать, у нее были отношения с собакой?
— Не надо понимать так буквально.
Улисес чуть не рассказал Надин, что у Альтагра-сии был пес и что «Н.» могло означать Невадито, но вспомнил про черную «короллу» и промолчал.
Зацепившись за это примечание, Надин начала расследование, правда, не распространялась о нем. Попросила купить на «Амазоне» биографию Элизабет фон Арним. Книгу эту опубликовали в 1986 году, тираж давно разошелся, а редкие экземпляры, которые еще можно было достать, продавались по двести долларов. Надин так настаивала, что Улисес заказал книгу Апонте — якобы она совершенно необходима для контента на сайте фонда. «Нужна срочно. Надеюсь, на этот раз проблем на таможне не будет», — написал он в конце. Через два часа Апонте ответил: «Ха-ха-ха. Не волнуйся. Только что купил. Придет на следующей неделе. На связи».
Надин, узнав о покупке, развеселилась и поцеловала Улисеса. Он повалил ее на матрас в их мансарде.
— Нет, не хочу. — Она высвободилась из объятий.
—
— Тоже не хочу. Мне нужно разгадать эту загадку.
— Скажи хоть какую.
— Пока еще рано.
Через несколько дней Улисесу приснилось, будто Надин запускает себе во влагалище золотую монету. Он начинает вылизывать ее, и влагалище превращается в пещеру. Внутри Улисес натыкается на ряд камней. Самый крупный — могильная плита с надписью «Н». И тут темноту рассеивает взгляд синих кошачьих глаз. Улисес идет вслед за котом и приходит к лестнице. Включает фонарик телефона. На последних ступеньках стоит коробка. Он направляет свет на потолок и видит, что лестница заканчивается дверцей. Поднимается, подхватив коробку, и открывает дверцу. Теперь он в библиотеке. Тайник Сеговии наконец найден. На кресле с откидной спинкой лежит черный кот с синими глазами.
Когда пришла биография Элизабет фон Арним, Надин с удвоенной силой взялась за расследование. Теперь она даже не спускалась в сад, все время сидела в мансарде, откуда ее выманивал только настойчивый лай Майкла, Сонни и Фредо по вечерам.
В третьем томе рукописей Альтаграсии Надин нашла заголовок, которого раньше не замечала: «Убийство Разгневанного». Проверила оглавление переводов — там такого не было. Вернулась к третьему тому, посмотрела, в каком порядке расположены тексты: «Убийство Разгневанного» шло после романа «Салли, введение» и перед «Искуплением». Сначала Надин подумала, что Альтаграсия просто забыла внести его в оглавление. Она взяла белый том полного собрания сочинений фон Арним, проверила — ничего похожего. Проверила снова, тщательнее, роман за романом. Альтаграсия следовала тому же хронологическому порядку, что и оригинальное собрание, — по годам первых изданий. Никакого романа «Убийство Разгневанного» в английской книге не было. Испанский текст состоял из почти ста страниц, и они единственные во всех трех толстых рукописях не были пронумерованы.
Надин приступила к тексту, который представлялся ей секретным мостиком от произведений Элизабет к переводам Альтаграсии. Эпиграфом романа (а это был именно роман — жанр указывался в скобках в качестве подзаголовка) служила цитата из фон Арним — еще один аргумент в пользу версии авторства Альтаграсии. Фразу, звучавшую как манифест, она взяла из мемуаров: «Вдовы — единственный существующий пример полноценных женщин. Идеальное состояние».
— Роман отличный. Как будто читаешь фон Арним, только вместо Померании Каракас. А вместо ее немецкого сада — наш сад.
— Альтаграсия — это Элизабет, а Мартин — Разгневанный, — предположил Улисес.
— Да.
— Понятно. Видимо, теперь настал мой черед быть Разгневанным.
Надин вдруг заплакала.
— Что с тобой?
— Ничего, — сказала она, успокоившись, — со мной ничего.
В эту минуту залаяли собаки, и Надин вышла из мансарды. Небо Каракаса, как всегда по вечерам, окрасилось в милосердно-пурпурный.
«Мария Элена», — подумал Улисес.
Как бы решиться произнести эти два слова?
31
Когда он проснулся, Надин уже не было. Белый том собрания сочинений, три тома рукописей Альтаграсии и блокноты с заметками лежали на полу с ее стороны кровати. Улисес спустился в кухню, взял из рук сеньоры Кармен чашку кофе и после первого глотка выглянул в окно.
— Вы Надин не видели?
Сеньора Кармен, Хесус и Мариела молча покачали головами, не отрываясь от дымящихся чашек.
Он мог бы проверить камеры безопасности и точно узнать, в каком часу и как Надин ушла.