Символы. Песни и поэмы
Шрифт:
Как рад Забелин, что охоты нет
Читать весь хлам журналов и газет!
Он заходил в курзал патриархальный,
Чтоб освежиться ванной минеральной,
А в три часа садился за обед,
И весело струею кахетинской
Он запивал шашлык да сыр грузинский.
По праздникам устраивался бал
В курзале. Гул Боржомки заглушая,
Оркестр военной музыки играл;
За парой пара, вихрем
Кружится в легком вальсе; блещет зал;
И после света кажется темнее
Глубокий мрак каштановой аллеи.
А на веранде воздух так душист;
Там на скамейке барышне читает
Свои стихи влюбленный гимназист,
И местный Дон-Жуан — телеграфист —
С княжной восточной под руку гуляет;
И важно оправляет свой мундир
Для польки батальонный командир.
Однажды на таком балу, случайно,
Сергей увидел девушку. Она
Была блондинка, высока, стройна…
Предчувствием, почти боязнью тайной
В нем сердце сжалось; грации полна,
Прошла она легко, не бросив взгляда;
На освещенных листьях винограда
В саду склоненный профиль чуть белел.
Герой наш отвернулся и хотел
Уйти, — была попытка бесполезна;
Старался не глядеть — и все глядел;
И как порой страшит и манить бездна,
Не взор, не прелесть юного чела, —
К ней сила непонятная влекла.
В чем женщины таится обаянье,
Того вовек не выразят слова,
Как музыки, как роз благоуханья.
Здесь гордый ум теряет все права:
И жалок тот, и в том душа мертва,
Кто не сознал пред женщиной любимой,
Как многое в любви непостижимо.
О, вот один из вечных алтарей,
Чей фимиам для нас, как прежде, сладок!
Что груды книг, — вся мудрость наших дней, —
Любовь, любовь, пред тайною твоей,
Пред этой величайшей из загадок!
Пусть рушатся миры, — он не исчез,
Последний бог, последний луч небес!
Поэзия любви первоначальной,
Улыбка первая и первый взгляд,
Вы отлетаете, как вздох печальный
Далеких струн, как легкий аромат,
И уж ничем вас не вернут назад:
Так вечером бывает час безмолвный,
Когда земля и небо, тайны полны,
Чего-то ждут, и вдруг звезда вдали,
Там где-то, в синей бездне, так глубоко,
Что взоры к ней едва достичь могли,
Затеплится… И, чуждая земли,
Она дрожит слезинкой
Тебя все звезды ночи никогда
Нам не заменят, первая звезда!
Но наш герой наивно верит власти
Рассудка; он ни разу не любил;
С душою девственной и полной сил,
Считал себя он неспособным к страсти.
Не зная женщин, он о них судил
С холодностью и с видом утомленным;
Ему смешно: как можно быть влюбленным?
Конечно, от чего не пошутить,
Не поиграть любовью для забавы;
Как знать, начнет интригу, может быть,
Он только для того, чтоб изучить
Провинциальных барышень и нравы.
Но я скажу, не тратя лишних слов,
Он по уши влюбиться был готов,
И вовсе не на шутку… Слава Богу,
Давно пора ленивый мой рассказ
Мне вывести на торную дорогу.
Я с героиней познакомлю вас.
Забелин ей представлен; как не раз
О том мечтал, он принял вид небрежный;
Но взгляд, улыбка, платья шорох нежный —
И вздрогнул он, смущением объят,
И оба кинули мгновенный взгляд,
Глубокий, любопытный и бесстрастный,
Как два бойца пред битвою опасной;
И ждут они, и пристально следят…
Так полководцы на полях сраженья
Обдумывают планы нападенья.
Поклонников толпой окружена,
Она казалась резвою кокеткой;
Но видел он сквозь смех ее нередко,
Что грустью тайною она полна.
Так в горном озере блестит волна
И отражает солнца луч беспечный,
А там, на дне, — там мрак и холод вечный.
Как часто в поединок на словах
Они вступали, полные отваги,
И скрещивались в воздухе, как шпаги,
Вопрос с ответом; и порой в очах
Сверкали гнев, победа или страх.
Возбуждены приятно были нервы,
И каждый думал: кто-то сдастся первый?
Ее везде преследует Сергей
Сарказмами, иронией своей,
Язвит и сердит с вдохновеньем злобным.
Так и в любви томит сердца людей
Желанье власти над себе подобным.
Меж тем как быть счастливым он бы мог,
Из гордости остался одинок.
Забелин увлечен игрой бесплодной.
Он очень мало с чувствами знаком,
А между тем исследует умом
Свою любовь с жестокостью холодной,
Как скальпелем пытливый анатом.