Синдром самозванки, или Единственная для Палача
Шрифт:
Взгляд против воли соскользнул на губы Эктора. Красивые, к слову говоря, губы. Полные, чувственные, ни капли не слащавые. Внезапно я четко осознала как следует действовать.
Колдовская формула всплыла в голове так легко, словно только того и поджидала. Черный феникс щедро делился своей силой, однако главным здесь была не мощь, а мастерство. Я опьянела от бегущей по венам магии так быстро и так стремительно, что роковой взгляд из-под отяжелевших век не пришлось даже изображать.
Похоже, Озарийский не ожидал столь сокрушительного эффекта и, отзеркалив его, сам попал под магию собственного притяжения. В момент, когда заклинание слежения невесомой
Мгновение на завершающий импульс, короткое дерзкое прикосновение и секунда, чтобы смущенно отпрянуть.
Мы посмотрели друг другу в глаза. В этом прямом противостоянии чувствовалась какая-то особая откровенность. Отчего-то Озарийский выглядел потрясенным. Поначалу я даже не заметила, как властно мужская ладонь обхватила моё запястье. Словно лев, настигший антилопу, поставил лапу на тушу вожделенной добычи, обозначая тем самым свою собственность.
— Вы никогда не задумывались о том, чтобы посетить Тарквинию? — искушающим голосом спросил посол, вкладывая в эту фразу смысл, который я не могла до конца понять.
— Нет, — ответила практически шёпотом и попыталась освободить свою руку из плена.
Но Эктор продолжал меня удерживать, делая вид, что не замечает пока ещё деликатного сопротивления.
— Почему бы вам не отправиться туда со мной?
— Почему бы вам не убрать от неё свои руки, господин посол? — заставив моё сердце сорваться в неистовый галоп, сухо и вместе с тем угрожающе спросил Рэтборн.
Он возник перед нами, как черт из табакерки. Сизо-серые глаза метали ледяные молнии, лицо превратилось в неподвижную маску прирожденного убийцы. Таким я Рэта ещё никогда не видела и изрядно напугалась.
— Реджи, я искал тебя, — «обрадовал» он меня.
Я не нашлась с ответом и, наконец высвободив свою руку, поднялась. Эктор, удерживать не стал. Он растянул губы в медленной понимающей улыбке и вальяжно откинулся на спинку кресла.
— Бесконечно рад нашему знакомству, рия Ада, — не прекращая зрительной дуэли с Рэтборном, выдал дракон.
Похоже, он совсем не страшился очевидного гнева главы Тайного Приказа.
А меж тем, будучи старшим в роду, по крайней мере, из тех, кто пребывал в своем уме, Рэт вполне мог наплевать на дипломатический статус высокого гостя и призвать того к ответу. Для всех я всё ещё являлась его опекаемой незамужней родственницей. И застиг он меня в компрометирующий момент с мужчиной, который даже близко не стоял к статусу одобренного жениха.
По счастью, видел эту пикантную маленькую шалость только Рэтборн. Не знаю, как бы повернулась ситуация, будь он не единственным свидетелем.
— Ступай, — сделав шаг в сторону, велел мне Лорд.
Я сделала вид, что подчиняюсь, но в последний момент оглянулась и проворковала:
— Взаимно, Эктор. Надеюсь, в следующий раз мы встретимся с вами при других обстоятельствах. Я буду в платье и вы сможете пригласить меня на танец.
Всё, каждое моё слово было грубейшим нарушением норм светского этикета.
— Почту за честь.
Эктор с грацией, удивительной для его весьма массивного телосложения, поднялся на ноги и учтиво мне поклонился. Я ответила легким кивком, подмечая, каким холодным вокруг нас делается воздух.
Наконец-то отмщённая душа ликовала. Моя маленькая месть удалась.
— Ступай, — ещё раз с нажимом повторил Рэтборн и я не придумала ничего лучше, как вильнув задницей, гордо прошествовать прочь.
***
— Наконец-то! —
Этот голос, характерно дребезжащий, какой бывает у темпераментных и очень пожилых людей, ржавой пилой прошелся по нервам собравшихся.
Многие даже вздрогнули. Прежде я наверняка последовала бы их примеру, но жизнь с ундером быстро приучила меня к подобным звуковым «атакам».
— Наконец-то я вижу женщину, созданную рожать, а не дрожать! — тем временем продолжала громогласно вещать старуха весьма одиозного, если не сказать безумного вида.
В легком облаке пара она вкатилась в помещение на причудливом механизированном кресле-каталке, нарочито обильно украшенном драгоценными камнями и позолотой. Сидящая в нем чрезвычайно худая морщинистая женщина была облачена в парчовое платье отчаянно оранжевого цвета с бесчисленными фестонами и бантами. На ногах, сверкая замысловатыми пряжками, красовались остроносые алые туфли, а голову венчал высокий, точно Пизанская башня, белый парик. Его украшала немаленьких размеров клетка с самой, что ни на есть, живой канарейкой внутри. Бедная птичка время от времени начинала истошно махать крыльями, всеми силами пытаясь удержать равновесие на раскачивающейся в такт женским движениям жердочке.
— Вот! Вот какой должна быть настоящая аристократка! — все не унималась старушка, и я, к своему удивлению, обнаружила, что вещает она не о ком нибудь, а обо мне.
Нацеленный в мою сторону подрагивающий палец с узелками выступающих суставов красноречиво об этом свидетельствовал.
Все именитые гости, присутствующие в этот момент в игровой, заинтригованные происходящим, принялись с интересом нас разглядывать.
— Не обращай внимания, — прошептал сквозь уголок сжатого рта возникший словно из-под земли дядюшка Цвейг. — Графиня Унна фон Лару — старая чудачка, всегда была себе на уме, а на закате лет и вовсе спятила. Это надо же! Признать в тебе женщину! — все также шепотом возмутился ундер, но вида не подал. — Вот только спорить с ней все же не стоит. Она — любимая тётушка короля… — многозначительно протянул он и тут же приказал: — Так что подыгрывай, какую бы чушь старуха ни молола.
Я в неверии уставилась на опекуна. История всё больше и больше приобретала черты дешевого водевиля. Где это видано, чтобы один безумец критиковал безумие другого?!
— Подойди же скорее, дитя моё! — повелительным жестом позвала графиня, и я почувствовала, как ундер пытается незаметно меня подтолкнуть ей навстречу.
Делать было нечего. Я привлекала слишком много внимания. Оставалась маленькая надежда изобразить рядовое знакомство, перекинуться парочкой ничего незначащих фраз и как можно быстрее любезно откланяться. Но не тут-то было!
— Ах, мин сальмон*, что за стать, что за формы! — едва ундер представил нас друг другу, даже не думая понижать голос, принялась изливать свои восторги старушка. — Наконец-то я вижу истинный эталон женщины. Тело, полное жизни и энергии. Какие волосы, какие глаза, какие бедра! — практически выкрикивая, перечислила фон Лару наиболее приглянувшиеся ей части. — Не то что эти… — скривив губы, точно съела нечто крайне кислое, графиня кивнула в сторону стайки стоящих у дальней стены дебютанток.
Все, как одна, были худы до прозрачности, с гладкими низкими прическами и вечерними туалетами, делающими их ещё более хрупкими, безликими и практически бесполыми.