Синеволосая ондео

Иолич Ася

– Это нокта. Многие садовники в больших домах высаживают их. Она вечнозелёная. Она очень красиво цветёт всю весну, лето и осень, – сказала Анкэ, затягиваясь. – Тут для неё холодно, видишь, выжил только этот ствол. Сама не знаю, почему он не вымерзает. Помню её, когда она была ещё вот такой, – она помахала ладонью на уровне колена. – Садовник укрывал её зимой. Может, поэтому выжила, а может, повезло, и зимы были мягкие, пока она не окрепла.

Они свернули в арку и оказались во дворе. Вездесущие птички пасси чирикали, споря над чем-то, у хозяйственных построек.

–

Обычно в поместьях тут сад. А в крупных – начало парка. Но это деревня, – улыбнулась Анкэ, показывая на кур, разгуливающих по двору, и головы коров, виднеющихся за оградой коровника. – Тут равно сквозь пальцы смотрят и на гуляющих по поместью кур и свиней, и на то, что кто-то из девушек-катьонте ненароком заблудился на мужской половине хозяйского этажа. Но всё же это считается большим домом. Видишь, тут тоже выход в сад?

Большая лестница, ведущая из сада в дом, явно использовалась теми, кто смотрел за скотом. Там, где она спускалась на мощёную площадку, камни были выщерблены мелкими ямками, располагавшимися ровным полукругом, и Аяна нагнулась, чтобы присмотреться.

– Куры? – с изумлением повернулась она к Анкэ.

– Представь, – кивнула та с улыбкой. – Каждый раз, останавливаясь тут, мы с утра видим, как служанка их кормит, а потом слышим, как её ругают за это. Мы приезжаем каждый год, и она всё кормит их, стоя на ступеньке, а кира Олдиен Дилери всё бранится и бранится. Представляешь? Изо дня в день, много лет.

Ямки на камнях были глубокие, видно, куры действительно в течение многих лет старательно расклёвывали их.

– Здравствуйте! – окликнул их звонкий голос. – Пройдёмте со мной! Кира Олдиен Дилери ожидает!

Аяна посадила Кимата на бедро и пошла за Анкэ и молоденькой катьонте вверх по лестнице, ощущая лёгкое волнение. Конда, несомненно, был киром и принадлежал к именитой семье, но она не могла слишком серьёзно относиться к этому после того, как они вместе, смеясь и смущаясь, отстирывали в горячих ключах Енко простыни с его койки на корабле, и после того, как он ел лепёшки, сидя на её кровати и роняя крошки на покрывало, взъерошенный, улыбающийся. Эта же кира была прямо вот настоящей кирой, которую называли, вынося вперёд родовое имя её мужа, и Аяне было немного страшно.

Катьонте открыла перед ними высокую деревянную дверь, и Аяна вслед за Анкэ шагнула в комнату, на мягкую лужайку ковра, с любопытством оглядывая обстановку. У одной из стен, обшитиых деревянными панелями, потрескивал открытый очаг, отгороженный частой металлической решёткой. В доме изумительно пахло яблочным пирогом и ещё чем-то островато-пряным, и аромат был тёплым и очень, очень уютным. Судя по количеству подсвечников, что стояли на столиках и лакированных закрытых шкафчиках, полумрак в этом доме не очень любили. Аяна задрала голову к светлому высокому потолку, с которого на большой тёмной цепи свисала люстра на несколько десятков свечей. Интересно, насколько ярко она светит?

– Анкэ, дорогая, – услышала она, и навстречу им выкатилась кругленькая темноволосая женщина, невысокая, сероглазая и улыбчивая, в синем простом платье. –

Мы вас ждали. Проходите! Ах, какой красавчик, – заметила она Кимата. – Можно потискать?

Её глаза сияли так жизнерадостно, что Аяна лишь кивнула, удивлённо улыбаясь. Она внимательно смотрела на Кимата, который так же жизнерадостно улыбнулся Дилери, а потом растерянно перевела взгляд на Анкэ, которая слегка развела руками и одними губами из-за спины киры прошептала: «Деревня».

– Здравствуй, кира Олдиен Дилери, – сказал Кадиар, входя в комнату. – Много гостей сегодня? Кир Дэтра будет?

– Да, да, муж будет. Вы установили сцену? У нас много гостей. Будем ужинать, как обычно?

– Ты очень любезна, кира Дилери. Да, мы установили сцену, и с удовольствием с вами поужинаем после представления.

Дилери отпустила руки Кимата, которые она радостно тискала.

– Спусти его на пол, пусть побегает, – сказала она. – Камин отгорожен. У вас изменения в составе? – обратилась она к Кадиару.

– Временные, – улыбнулся тот. – А вот и остальные.

Айол, Харвилл, Чамэ и Ригрета вошли и вежливо поздоровались, и кира Дилери улыбалась всем и приветствовала, называя по именам.

– У нас гости из соседнего эйнота, – сказала она. – Я скажу Лерте, чтобы она показала вашей новенькой, что и где. Как тебя зовут? 

– Меня зовут Аяна, кира Олдиен Дилери, – сказала Аяна, отступая на шаг и слегка кланяясь, так, как учил её Харвилл.

– О! Прелестно, – улыбнулась Дилери. – Воспитанная девушка. Лерти! – крикнула она молоденькой катьонте. – Иди, поучись манерам у девушки!

Аяне стало смешно. Конда, да и Харвилл, описывали кирио совсем по-другому. А тут перед ней стояла симпатичная весёлая женщина, такая же добродушная, как некоторые поварихи в трактирах. Она вдруг поняла, чего боялась на самом деле. Её пугало то, что кирио в Арнае могли оказаться такими же, как господа в Фадо. Она успела подумать, что, возможно, вдалеке от Орты господа тоже попроще, как здесь, но тут Дилери склонилась к уху Кадиара.

– Вы не представляете, что тут случилось, - вполголоса сказала она.
– Будьте осторожнее в пути! К нам в гости на праздник приехал из эйнота кира Шедари его сын. Вчера на него напали разбойники. Вот такие опасные у нас места. Как вы только ездите по всей стране без происшествий?

– Ну, мы не кирио, – вежливо сказал Кадиар. – Проку на нас нападать? Стащить несколько древних платьев и поддельную пиявку?

Дилери расхохоталась так, что Аяна не сдержала улыбку.

– Пойдём, я покажу, что здесь и как, – сказала Лерти. – Пока кира Дилери слушает свежие сплетни. Откуда ты? Ты не похожа на уроженку Арная.

– Я с востока, из-за степи.

– Какой степи?

– Она далеко. За Фадо.

– А-а. Фадо я знаю. Вот тут будет ваше выступление, – сказала Лерти, открывая дверь в большую комнату. – Тут раньше была большая учебная комната юного кира, но он женился и уехал в город, и теперь тут гостиная, или, по случаю, зал. Дальше столовая. Справа – комнаты кирио, а вот та дверь – ваша гостевая спальня.