Синеволосая ондео
Шрифт:
Анкэ кивнула, сурово сжав губы. Она застегнула верхнюю пуговицу своего тёмно-серого платья и превратилась в мрачную Алгис. Кимат заинтересованно смотрел на неё, и она не выдержала. Морщинки побежали к её вискам, она нагнулась к Кимату и с улыбкой пощекотала его.
Аяна шла за Чамэ. Она была кирьей из хорошей семьи, и шла со своей капойо... куда она могла идти? На прогулку в парк возле дома. Да. Интересно, а где Ригрета? Давно её не видно.
Она смотрела на носки своих туфель, которые нашла в лавке старьёвщика и обшила кусочками ткани, так что они стали
– А ещё у нас на торжествах принято носить очень неудобную, но красивую обувь, – сказал Конда. – Когда я заказывал этот камзол, то портной бился в ярости, потому что он, видите ли, должен сидеть, как вторая кожа, а я просил его то чуть расставить здесь, то слегка увеличить там. Чтобы иметь возможность двигаться, а не только производить впечатление. Я очень много времени провожу в море или в портах, где всем, в общем-то, всё равно, во что ты одет. Не говоря уж об островах Ласо... И, сходя на берег, я с большим трудом заставляю себя вновь надевать тесные, душные костюмы. Они очень красивы, но мучительно неудобны. Вообще, на праздник к этому костюму у нас полагалось бы надеть твёрдые и жёсткие туфли с пряжками. Но у меня тут их нет, поэтому я хожу в этих мягких сапогах и радуюсь.
Она шла, погружённая в свои мысли, по дорожке, засыпанной мелкими камешками, и рассматривала свою обувь, когда Чамэ вдруг остановилась.
– Добрый день, кир, – сказала она. – Моё почтение.
– Здравствуй. И ты здравствуй, кирья, – сказал приятный мужской голос.
Аяна уже было подняла глаза, чтобы прямо посмотреть, кто им встретился, но мужчина назвал её кирьей, и это напомнило ей о необходимости вести себя скромно.
– Здравствуй, кир, – сказала она, складывая руки и, следуя приличиям, очень медленно подняла взгляд.
Перед ней стоял солидный мужчина в добротных кожаных сапогах, суконных штанах, у которых на поясе висела толстая серебристая цепочка, частично скрытая камзолом, и белой рубашке с широким воротником, в вырезе которой тоже виднелась цепочка. Он был выбрит и гладко причёсан, и производил довольно приятное впечатление. Аяна скромно улыбнулась.
– Кир Усто Дулар, к твоим услугам, кирья.
– Аяна.
Брови кира приподнялись.
– Так ты актриса? Я думал, ты кирья из числа гостей, и ещё удивился, что не знаю тебя. Ну ладно, – улыбнулся он. – Удачного вечера.
Аяна слегка присела перед ним. Этому её тоже научил Харвилл, и у неё получалось гораздо изящнее, чем те вежливые поклоны с приседаниями, которые были приняты в Фадо.
Дулар одобрительно кивнул и прошёл мимо них в дом.
– Ты неплохо вжилась в свою роль, – сказала Чамэ с улыбкой. – Тебя приняли за кирью.
– Это хорошо, – сказала Аяна. – Я как раз шла и представляла себя воспитанной и скромной кирьей.
– Это не просто хорошо, а отлично. Я очень рада. Ригрета не может долго удержаться в роли кирьи, её несёт. Она показывает кончик языка и дразнит зрителей, и образ
Чамэ повернулась к Аяне и томно провела пальцем по краям выреза своего платья, поднимая плечи и вздыхая так, что её грудь волнующе вздымалась.
– Ну какая кирья так делает? Это немыслимо.
– Моя сестра Нэни такая, как ты сейчас показала, – сказала Аяна с улыбкой. – Они очень разные, но в них очень много общего. Моя сестра чуть пышнее в некоторых местах, но она так же... дразнила парней.
– Бедные ваши парни.
– О, да. Но она выбрала лучшего, как она сказала, и вышла замуж.
– В ваших краях и Ригрета бы вышла замуж, наверное. Но мы не в ваших краях. Ты видела уток?
Они как раз проходили мимо пруда, и Аяна покосилась на воду, но птиц там не было.
– Да, и я показала их Кимату. Чамэ, Анкэ сказала, что они дают потомство. А птенцы улетают?
– Некоторые – да. Одного оставляют, с его подругой. Остальных едят.
Аяна застыла на пару мгновений на месте, потом пошла дальше. Оставляют пару, а остальных едят. Конечно. Это же утки, хоть и рыжие. У них во дворе в долине тоже разводили уток, они были светло-серые, толстые, домашние, и несли вкусные яйца. Но этих, рыжих, было почему-то очень жаль.
Фургон стоял за конюшней, и Чамэ вытащила браслет с тремя нитями крупного поддельного жемчуга из какой-то коробки. Она взяла руку Аяны и застегнула на её запястье облезшую золотистую застёжку.
Они вернулись в дом, и Аяна села на кровать, глядя, как Кимат роется в корзинке с игрушками, которую ему принесли девушки.
– Тут просто куча игрушек, – сказала Ригрета, которая сидела на одной из кроватей с очень довольным видом. – Он как сел с этой корзинкой, так и играет. Только всё время просит свою лошадку.
– Главное, он спокойно играет, – сказала Анкэ.
– Да. Тут недалеко до их гостиной? Мне придётся спускаться к нему.
– Мы можем передать его на мужскую половину, к Кадиару. Он выходит только раз в начале и раз в конце, когда женит нас, – предложила Чамэ. – В остальное время он сможет побыть с Кимо. Только ты уже не заберёшь его до утра. Ну, вернее, это будет сложно.
Аяна вздрогнула. Нет. Она не хотела отдавать его на мужскую половину. Ей было неспокойно понимать, что она не сможет прийти к сыну, если захочет. Нет.
– Нет. Лучше попрошу девушек приглядеть за ним, если он не заснёт. Когда мы начинаем?
– В семь, – сказала Ригрета. – Будет уже темно.
– А где тут часы?
– Наверху. На втором этаже.
– Ты была наверху? – спросила Аяна.
– Да. А что? – улыбнулась Ригрета. – Что ты смотришь на меня, как волчица на овцу? Я просто прошлась по комнатам. Мне показали, что тут и как, – повела она плечом. – Я осмотрелась, только и всего.
– Я не смотрела на тебя, как волчица, – обиделась Аяна. – Я просто не поняла, как ты попала наверх. Нас не приглашали в комнаты. Я даже на первом этаже ещё не была. Мне тоже интересно, как тут всё устроено. Дом очень большой.