Системный сбой
Шрифт:
– Я не сторонник силовых методов, но сейчас другая ситуация. Мы и без того сильно отстаём от графика, а моему начальству нужны результаты. Ты помогаешь нам и можешь быть свободен, в противном случае, мы заберём «Соню».
Целтину показалось, что подвальное помещение перевернулось кверху дном, как это совсем недавно проделал кабинет Громова. Дышать сделалось тяжело, а к голове прилила лишняя кровь. Пространство вокруг завертелось в какой-то неуёмной чехарде, и без того тусклый свет и вовсе померк. Пришлось вскинуть руки, чтобы
– Сергей Сергеевич, с вами всё в порядке? – послышался откуда-то издалека писклявый голос Панфилова. – На вас лица нет.
Целтин на силу сморгнул. Тёмная ширма скользнула в сторону. Занавес поднялся, пролив свет на опостылевшую реальность.
Ничего особо не изменилось. Громов стоял на прежнем месте, у скамейки с приборами. Панфилов смотрел с прищуром, обмахивая себя стопкой бумаг. Клон бездействовал, и в данный момент Целтин завидовал ему, как никому на свете. Нет сознания – нет проблем. Вот она, истина. Проблемы у других, кто якобы в сознании и изнывает от противоречий.
«А существует ли в бессознательном состоянии хоть что-нибудь?»
– Извините, воды нет, – пожал плечами Панфилов. – Вам уже лучше?
Целтин кивнул, понимая, что ему ничуть не лучше. Стоять позволял только допотопный сейф, из каких раньше выдавали зарплату, в который, на манер подпорки, уперлась левая рука. Не будь его бронированной стенки, Целтин давно бы растянулся на полу, делая ртом, как рыба.
Под лобной костью грохотал безумный сонм: «Ты помогаешь нам и можешь быть свободен, в противном случае, мы заберём Соню».
Как, оказывается, легко сломить человека – достаточно лишить смысла жизни и вот, перед тобой больше не личность, а угодливая марионетка, которая так и скачет на ниточках, дожидаясь, какую команду сообщит вага.
– Знаю, что для принятия столь непростого решения требуется время, – Громов откашлялся. – Но даже понимая всю сложность ситуации, в которой ты оказался, Целтин, я требую ответ немедленно. На войне, как на войне. Либо вместе, либо по разные стороны баррикад – уж не обессудь.
– Вы не подумайте, что мы предлагаем сотрудничество без какого-либо поощрения, – взвился Панфилов. – Служба щедро заплатит. А в случае успеха, все мы...
– Панфилов, выйди, – сухо приказал Громов.
– Но... – По лицу помощника прогулялась чешуйчатая рябь; Целтину показалось, что кожа вот-вот лопнет, показав истинную суть федерала.
– Выйди.
Громов подождал, пока Панфилов, шаркая на манер обиженного школьника, не пройдёт мимо него.
– Так, наверное, будет лучше, – сказал он, когда за помощником захлопнулась дверь. – Панфилов хороший советник. Толковый. Но, бывает, его малость заносит.
– У всех нас свои недостатки, – растянуто проговорил Целтин.
– В этом с тобой не поспоришь. Так что?
– Всего один вопрос, прежде чем я дам окончательный
– Спрашивай.
Целтин облизал пересохшие губы.
– Зачем вам это? Чего вы пытаетесь добиться, играя в бога? Разве мы не проходили этого раньше?
Громов улыбнулся.
– Всего один вопрос, говорите? Хм... Так на какой же ответить?
Целтин смотрел на полковника таким взглядом, какой мог бы запросто утопить.
– Похоже, ты его ещё не задал...
– Что станет с девочкой, после отделения ИПС?
– Ну конечно, как я сам не догадался, что тревожит тебя первостепенно, Целтин, – Громов помолчал. – Если честно, понятия не имею.
– Вы требуете дать немедленный ответ, а сами даже не можете ничего гарантировать, кроме материального поощрения? – Целтин не сумел сдержать язвительной улыбки. – Неужели вы думаете, что когда бог создавал наш мир, единственное, о чём он думал на шестой день творения, это сколько ему заплатят?
– Замолчите! – Громов опустил руки, ладони сжались в кулаки. – Не вам судить наши методы. Ваша задача куда более приземистая, думайте, в первую очередь, о ней. А уж мы как-нибудь проживём со своей твердыней!
– О какой твердыне идёт речь? У вас нет ничего нерушимого, только голые теории и страх неведения. Всё что вы имеете, пришло к вам с другой стороны. А вот что со всем этим делать – колоссальный вопрос. Ведь достаточно простейшей ошибки, чтобы известный нам мир перестал существовать, – Целтин знал, что перегибает, но поделать с собой ничего не мог.
Громов шагнул навстречу; из глаз полковника били молнии.
В приоткрытую дверь заглянул Панфилов; хотел что-то сказать, но не успел. И без того тусклый свет погас, погрузив подвальное помещение во мрак.
Целтину почудилось, будто один из кулаков Громова всё же достиг цели, и его жалкая душонка несётся прямиком в тартар, потому что мысленное «да» он уже сказал, чего делать было нельзя под угрозой вечных мук!
Заново включился свет.
Целтин близоруко огляделся, понимая, что в очередной раз поспешил себя хоронить.
В подвал ураганом влетел Панфилов, склонился над оборудованием. Убедившись, что электрика в норме, достал из кармана маленький фонарик, пошёл измываться над клоном.
Громов стоял, не шевелясь, такое ощущение, поражённый одной из молний, что били из его же собственных глаз.
– И часто так? – спросил Целтин, беспокойно оглядываясь по сторонам.
Громов вздрогнул, словно только сейчас начал заново воспринимать реальность.
– Напряжение скачет, как только эта тварь активизируется, – быстро ответил Панфилов, занятый своим делом.
– Девочка?
– Черта-с два это девочка! – Панфилов отвернулся от клона. – У меня дочка и две племянницы – вот это девочки. А это... Не знаю, чем по своей природе является ИПС, но если вы человек верующий, тогда запросто признаете в нём демона!