Сияние
Шрифт:
— Да, а что? Кажется, у меня тут кое-что есть.
Это была его обычная реплика, о чем бы ни шла речь — о государственном бюджете или о простеньких настольных играх. Он выложил на доску Г, Л, У. Потом убрал их.
— Нет, я ошибся. Ты же все испортила этим своим ТУРБИВАКОМ. Я вообще не понимаю, можно ли засчитать такое слово.
— Когда люди занимаются туризмом и хотят отдохнуть, они устраивают турбивак.
— Ты-то когда последний раз этим занималась?
Правительство было коалиционное, и личные контакты налаживались со скрипом, поэтому Йоуну Хьяльмаурссону пришлось согласиться
Что Йоун стал министром финансов, не удивило никого, тем паче его мать. «Если б кто захотел меня послушать, то узнал бы об этом давным-давно, еще когда ему лет семь было». В семье Хьяльмаурссон угадывалась какая-то горькая ожесточенность, которая, наверно, и была причиной Йоуновых честолюбивых успехов, если управление исландскими финансами можно назвать успехом. В голове у Малыша Йоуна не иначе как помещалась машинка, буквально все превращавшая в экономические проекты: начать с того, что в школе он закупил партию «уйди-уйди» и продал вдвое дороже, а теперь вот по всему свету вел переговоры насчет рейсов Исландской авиакомпании. Люди в его мире были явлениями сугубо периферийными, взор его был черен и устремлен в цифровой рай, и цифр у него в голове было больше, чем деревьев в Исландии. В студенческие годы он слыл совершенно несносным; стоило какой-нибудь женщине показать на звезды, как он тотчас принимался рассуждать о финансовых безумствах НАСА, больше того, войди в дверь Иисус Христос и скажи, что Он истина и жизнь, Йоун попросил бы Его угадать, сколько стоит в изготовлении баночка сардин.
Отец кашлянул. Он стал одним из тех людей, которые непременно норовят что-то сказать, как раз когда убегает кофе, грохочет оползень, музыка достигает громового звучания. Они всегда выбирают самое неподходящее время, однако премьер-министр (быть может, старший брат отца) наклонился вперед:
— Ты хотел что-то сказать, Халлдоур?
— Н-нет, да… ничего особенного.
Он потянулся к маленьким рюмкам для хереса, которые доставали только по воскресеньям, в плохую погоду и в кризисных ситуациях.
— Ну-ка, посмотрим, — сказал министр иностранных дел. — У тебя, Рагнхильд, тринадцать очков, плюсуем двадцать восемь, итого тридцать девять.
— Сорок один, — сказал министр финансов, не поднимая головы.
— Но я веду, у меня пятьдесят два, потом ты, Рагнхильд, а вот наш уважаемый коллега за пепельницей пока вообще с места не двинулся.
— Ну, так вот я подумал… — начал отец, но в ту же минуту министр финансов выкрикнул свое привычное:
— Ага, тут кое-что есть! Немного, но все-таки: добавляю ЭКС к слову «муж». ЭКС-МУЖ помножить на три очка, то бишь восемнадцать на три, выходит пятьдесят шесть.
— А разве можно использовать слова с дефисом? — Министр просвещения накрутила на палец прядку волос.
— Конечно, можно.
— Где в правилах это записано?
— Я куда-то их задевал, — сказал отец. — Но думаю, в моем доме вам разрешается использовать какие угодно слова.
— В таком случае возникает вопрос: по каким правилам идет игра — по местным или по общепринятым?
— Хо-хо, — сказал министр
— Ты начисто лишен чувства юмора, — сказала Рагнхильд. — «Надобно устанавливать правила касательно того, что происходит постоянно. Но касательно того, что совершается лишь изредка, от случая к случаю, правил устанавливать не должно». «Сумма богословия», Фома Аквинский. Кстати, меня всегда интересовало, где этот Аквино находится.
— Позволь мне. — Отец любил свои справочники, он быстро принес том «А — Аси» и прочитал: — «Аквино, в древности Аквинум, — город в провинции Лацио, к югу от Рима, пять тысяч триста жителей. В А. родился римский поэт Ювенал. Крепость Роккасекка в семи километрах от А. — место рождения Фомы Аквинского».
Рагнхильд мечтательно обвела взглядом кухню:
— Я вот думаю махнуть летом в Италию, в Тоскану или в Лигурию, уже сами эти названия звучат сказочно.
— Тогда бы его следовало называть Фома Роккасеккский, верно? Впрочем, правила и законы вовсе не одно и то же.
— «Бог или кто из людей, чужеземцы, был виновником вашего законодательства?» Платон, «Законы», книга первая. А ответ? «Бог, чужеземец, бог, говоря по правде. У нас это Зевс, у лакедемонян же, откуда родом Мегилл, я полагаю, назовут Аполлона» [63] .
63
Перевод А.Н. Егунова.
— Давайте-ка отведаем, — сказал отец. — Это вино из шикши, двоюродные братья прислали из Дальвика. За ваше здоровье, а еще… — Он набрал побольше воздуха и произнес голосом рыбных сводок: — Я решил выставить свою кандидатуру на президентских выборах.
Один только министр финансов не обернулся и не уставился на отца.
— Буду весьма благодарен, если вы сообщите свои соображения по этому поводу. Возможно, для вас это неожиданность, но для меня — результат долгих раздумий.
— А что тебя побудило к такому шагу?
— Полагаю, голос у меня вполне подходящий. Или, по-твоему, я по каким-то причинам не гожусь? Я изучил групповые фотографии глав государств и считаю, что неплохо туда впишусь.
— Ты кого угодно с ног собьешь, Халлдоур, сказал премьер-министр. — Однако тут встает вопрос: кто будет первой леди страны? Не второй, не третьей, не четвертой — эти по-прежнему твое личное дело.
— Прошу не заводить таких разговоров в присутствии моего сына.
— Да ладно тебе, папа. Мне и самому интересно.
— Я что, должен решить этот вопрос еще до избрания?
— Тебе нужно время на просмотр картотеки? — заржал министр иностранных дел.
Отец потер переносицу:
— Напрасно я завел этот разговор.
— Обычно людей просят выставить свою кандидатуру.
— Стало быть, как я понимаю, собственная инициатива не в чести. И все же я известен благодаря моим стихам и пользуюсь у народа успехом, и думается, весь лирически настроенный исландский электорат на моей стороне, а он не так уж малочислен. Я тут прикинул, что, наверно, было бы полезно завершать мои чтения краткими дополнительными напутствиями.