Скалаки
Шрифт:
— «Договориться», это что-то странно,—заметил радехов-ский староста.
— Да, мы договоримся,—добавил Рыхетский.
— Как? —одновременно спросило несколько человек. Хозяин рыхты изложил свой план. Когда будет дан сигнал,
старосты с крестьянами своей общины должны собраться и всей массой двинуться к замку. Тогда паны вынуждены будут вступить в переговоры.
— А если кто-нибудь не захочет пойти?
— Заставьте его! —вскричал Иржик.—Мы это делаем не для себя, а для всех, все и должны идти.
— По крайней мере по одному человеку от
— Соседи, все это хорошо,—сказал староста из Жернова, почесывая затылок,—только я хочу сказать, что ежели господа не пойдут на переговоры и вызовут из Градца против нас войска, так ведь это, собственно, выйдет мятеж.
— Мятеж? Да мы ведь требуем только того, что нам полагается!—возразил молодой Скалак.—Разве крестьяне не такие же люди, как паны? Почему мы должны гнуть спину и батрачить на них?
— Даже скотина и та защищается, если ее бьют,—добавил Нывлт.
— Да и кто знает, как обстоит дело с инструкцией,—продолжал Иржик.—Вы ведь хорошо помните, нам говорили, что при дворе барщину хотели отменить совсем и что только паны, и в первую очередь наш, помешали этому. Правда, инструкция облегчает повинности, но зачем панам идти теперь на уступки, если они все выиграли? А кроме всего, нам еще предлагают договариваться! Я моложе вас, соседи, вы более опытные люди, но думаю, что и вам такое дело показалось странным. Этот документ не настоящий. Государыня подписала другой указ, но в канцелярии его, видно, спрятали и нам подсунули вот этот. Неужели мы так и успокоимся?
Наступила тишина. Все смотрели на молодого Скалака, который стоял посреди комнаты, держа инструкцию в поднятой руке. Достал и Рыхетский кивнули головами. Поднялся невероятный шум.
— Верно он говорит!
— Хорошо сказал!
— И мне так казалось! — раздавалось в комнате.
Теперь заговорил Рыхетский. Он сказал, что никто не хочет мятежа. Никто не собирается никого разорять, грабить и убивать. Все хотят только добиться своего права, никто никого не желает обижать, но и себя в обиду не даст. Рыхетский указал на то, что народ волнуется не только в Находском крае,— и всюду то же самое.
На середину комнаты вышел Достал и рассказал, как обстоят дела в Полицкой и Броумовской округах. Он предложил всем крестьянам объединиться. Выслушав его, все охотно с ним согласились. Нывлт попросил каждого старосту объяснить своим односельчанам суть дела. Договорились насчет сигнала, немного поспорили о сроке выступления. Иржик настаивал, что надо начать как можно скорее. Против этого было большинство степенных крестьян, к которым присоединился и Рыхетский. Решили собраться еще раз.
— Соберемся здесь, это самое удобное место, здесь будет наше «губерно»,— предложил молодой збечницкий староста.
— Да, «губерно», и Рыхетский будет командиром! —вскричал староста из Поржичи.
— Командир! Командир! — закричали разгорячившиеся крестьяне.
— Все это хорошо, друзья, но все должны помогать мне, особенно вы,—сказал Рыхетский, схватив за руки Достала
— Будем помогать, будем! —закричали все.
— Господь нам поможет! Это святое, правое дело! Вдруг неожиданно открылись двери и в комнату быстрым
шагом вошел Балтазар Уждян. Его лицо раскраснелось от быстрой ходьбы. У двери он остановился. Радостный шум и гул встретил общего любимца — старого солдата. Рыхетский и Ир-жик бросились к нему.
— Все обсуждаете и обсуждаете! —вскричал Балтазар.—Бросайте разговоры и пойдемте, я вас поведу! Долго ли мы будем совещаться? Мой совет один: выступим, пока они нас совсем не задушили и не уморили.
— Что случилось? —спрашивали все наперебой.
— Что случилось? Но ведь вы же сами хорошо знаете, что нас обкрадывают и обдирают. И дочь у меня забрали. А пока я хлопочу о ней, из меня, седого человека, шута делают.
Успокоившись, Балтазар рассказал, что он уже три раза был у князя с жалобой на плговского эконома, который увел Лидушку, но его каждый раз выпроваживали и назначали явиться в другой раз. Сегодня его просто выставили и приказали больше не беспокоить князя. Князь, мол, все равно не примет его, так как эконом действовал по закону.
— Вот я пришел за советом и помощью,—продолжал Балтазар.—Я хочу вам сказать, Рыхетский, что в замке обнаглели до крайности. Соседи, вы даете себя мучить, а я не позволю. Если вы не поможете мне, сам себе помогу. Мне не привыкать рисковать жизнью. Недаром я тридцать лет прослужил в армии.
— Мы все с вами! —кричали крестьяне.
И они решили собраться вновь, как только Достал подаст знак. Иржик многозначительно посмотрел на Достала, который понимающе кивнул головой.
— Вот тогда и решим, как и что, во всех подробностях, а пока каждый делает, что может, у себя дома.
— Помоги нам бог! —сказал седовласый староста, и все горячо повторили его слова.
— Как только будет что-нибудь новое, я дам вам знать через Иржика,—сказал Рыхетский.—А пока подпишитесь, что все вы согласны и все стоите за общее дело.—И он вынул из стола бумагу, чернила и перо.
— Командир, первый! Рыхетский подписался.
— Распишитесь за меня, а я еще и по-своему распишусь, если нужно,—сказал Балтазар и поставил над своим именем, написанным Рыхетским, три крестика.
Старосты один за другим подписывались или ставили крестики на листе бумаги.
— А что же вы, Ржегак из Слатины, хотите последним подписаться?—спросил Достал.
~— Зачем толкаться, места хватит,—спокойно ответил Ржегак, моргая глазами.
— Подписано! —воскликнул вскоре Нывлт и, взяв лист, прочел вслух, что все клянутся и обязуются крепко сплотиться для защиты крестьянства. Тот, чье имя он называл, подходил к Рыхетскому и пожимал ему руку.
Так поочередно сделали все присутствующие.
За окном раздался конский топот. Выглянув в окно, крестьяне увидели всадника в темно-красном бархатном кафтане, расшитом золотом, который рысью ехал рядом с дамой, сидевшей на красивом белом коне.