Шрифт:
Бежать, бежать, бежать! Пока дыхалки хватит! Пока ноги держат!
Паника гнала Антона Козлова по кличке Мелкий Клаус всё дальше и дальше в лес. В ночной темени, обливаясь потом, он продирался сквозь кустарники, натыкался на деревья, падал, вставал и снова бежал. Ему мерещилось, что за ним гонятся. Остановишься – и кранты. Чёрные его точно грохнут. Прирежут, как он прирезал одного из них. У дагеров принцип – кровь за кровь. Зверюги!
Бежать, бежать, бежать!
Жить хотелось невыносимо.
А ведь какая намечалась акция! Целую неделю к ней готовились. Гвоздь сказал, что это заказ спонсоров организации, уважаемых людей. Но заказ ведь не главное. Важно то, чтобы чёрным показать, где их место. Ночной клуб с дебильным названием «Жара» – логово дагеров. Там они собирались. Святое дело разгромить этот обезьяний клуб и отхреначить всех, кто под руку попадётся. Нефиг делать им на русской земле, пускай валят в свой вонючий Дагестан!
Клёвая должна была стать акция, а для Антона клёвая вдвойне, ведь он рассчитывал доказать Гвоздю и пацанам из «Нового рассвета», что он, Мелкий Клаус, не шестёрка, а достойный патриот. И никто тогда больше не будет шпынять его и называть чмошником.
И сам Гвоздь зауважает!
Да, уважение заслужить нужно. А это не просто, если ты в неонационалистической организации «Новый рассвет» самых хилый. Да и ростом не вышел. Гвоздь Мелкого Клауса даже не замечал. Оно и понятно, Гвоздь лидер, крутой парень, с ним местные бандюганы за руку здоровались, а с мэром города и с другими шишками он в ресторане ужинал. Его внимания, и уж тем более уважения, не каждый достоин.
И вот шанс – акция. Это не на футбольном матче лозунги выкрикивать, или громить какую-нибудь лавчонку на рынке, а настоящая мощная акция, о которой потом весь город гудеть будет!
Кастеты, цепи, биты – оружие! Праведный гнев сынов Перуна – сила и мощь! Цель – гниды черножопые!
За Белую расу!
За новый рассвет!
Двадцать пять бойцов во главе с Гвоздём ворвались в ночной клуб…
И оказались в ловушке.
Это было предательство. Дагеров кто-то предупредил. Они ждали нападения!
И пошёл замес… Чёрные лупили пацанов битами, палили из травматики. Сломанные кости, кровища, вопли. Антон побежал к выходу. На пути оказался чёрный – щенок ещё. Три удара ножом в живот – и щенок свалился на пол. Путь свободен.
Антон выскочил на улицу, ещё до конца не сознавая, что натворил. Он миновал парковку, пересёк шоссе и помчался к лесу. На опушке, задыхаясь, осмелился оглянуться.
За ним бежали. Трое!
Охваченный ужасом, Антон помчался в лес.
Бежать, бежать, бежать!
Но сил уже не было.
Он остановился, упёрся руками в ствол дерева.
И тут его вырвало. Он блевал и блевал, горло обжигало желчью.
Наконец желудок успокоился. Антон огляделся, прислушался. Похоже всё тихо. Его больше никто не преследовал. И что теперь? Задав себе этот вопрос, он едва не разрыдался. Будущее теперь виделось ему в мрачном свете.
Антон опустился на землю и долго сидел среди палой осенней листвы, жалея себя и пытаясь составить хоть какой-то план действий. А потом он поднялся и побрёл сквозь лес, сам не зная куда.
Когда ночная темень только-только начала рассеиваться, Антон вышел на опушку. Впереди простиралось поле, среди которого, объятая утренним туманом, стояла деревушка.
Настроение улучшилось. Даже возникла оптимистическая мысль, что всё наладится. Антон шутливо вскинул руку в нацистском приветствии и произнёс с усмешкой:
– За новый рассвет.
Не чувствуя ног от усталости, он побрёл к деревне.
Странная это была деревушка. Всего тринадцать почти одинаковых изб, расположенных кругом. А в центре находилось что-то крупное, размером с грузовик. Это «что-то» было плотно заботливо накрыто зелёным брезентом. Ни заборов, ни подворий, ни хозяйственных построек и огородов. А избы аккуратные, с двускатными крышами и резными наличниками на окнах.
Над странностью деревни Антон долго не размышлял, да ему по большому счёту было плевать. Пить хотелось ужасно, да и в желудке урчало. Вода и еда – вот главная забота, а все вопросы потом.
Он поднялся на крыльцо ближайшей избы, постучал. Спустя минуту дверь открыла старушка в цветастом платочке, возле её ног тёрся толстый полосатый кот.
– Привет, бабуля, – сказал Антон. – Мне бы это… водички попить. Заплутал я.
Старушка смерила его внимательным взглядом.
– Заплутал?
– Ага.
– Ну, тогда проходи, сынок, в дом, – со сдержанным радушием пригласила она. – Проходи, не тушуйся.
Уж тушеваться он точно не собирался. Прошёл в избу по-хозяйски, как к себе домой. Сразу же почуял какой-то лекарственный запах и аромат свежего хлеба.
– Садись, сынок, за стол, – предложила старушка. – Сейчас я тебе кваску налью. А может, покушать хочешь?
– Очень хочу, бабуля.
– Меня Серафима Павловна зовут.
– Антон.
– Антошка значит. Ну-ну…
Через минуту-другую на столе перед гостем стоял кувшин с квасом, миска с кашей, лежал большой ломоть хлеба. Антон мигом опустошил полкувшина и принялся за еду. Серафима Павловна уселась по другую сторону стола.
– Исцарапанный весь, – заметила она. – Тебя что, волки драли?